Мы будем жить

Состояние корабля на Земле было видно лучше, чем отсюда. Но Панка все же проговаривала основное. Вокруг машины воздух стал разреженным. Теперь уже нельзя было опираться на него, в ход шли другие принципы движения.

— Перехожу на подъем маршевыми. Гравитационное давление два с половиной же. Вхожу в мезопаузу… Гравимоторы держат… — Панка с беспокойством бросила взгляд на грани левой стороны. Запаздывание слишком большое? Или так кажется?

Страшный момент! Если гравимоторы откажут на этой высоте, машина сорвется, а удастся ли снова запустить их в стратосфере — вопрос.

— Панка, спокойно! Латентность в пределах нормы. Сбрось скорость подъема на пол-единицы!

Нет. Панка ощущала — непонятно, как и отчего — что скорость ни в коем случае сбрасывать нельзя, нельзя пренебрегать накопленной кинетической энергией.

— Панка, пол-единицы! Ты слышишь?

— Слышу, — ответила Панка, — принимаю решение увеличить скорость!

— Нет! Это ошибка!

Панка усмехнулась. В урканском мире пилот всего лишь выполняет приказы тех, кто сидит внизу. Но здесь она имеет право решать самостоятельно. И если она ошибется — то… но она не ошибается! И Панка увеличила скорость подъема на пол-единицы.

Машина, казалось, дрогнула, и одновременно сердце пилота подскочило и заколотилось… все? Нет, скорость дисколета выросла, а латентность вернулась к нормальному значению. Двигатели работали ровно.

В верхнем экране возникло черное небо с гигантскими — таких Панка не видела никогда — немерцающими звездами.

— Высота сто пятьдесят две тысячи… сто шестьдесят…

— Панка, поздравляю! Подъем завершен успешно! — воскликнула Вара.

Панка запустила автоматическую съемку. Она в Космосе! Вот и все. Так просто все совершилось. Она, Панка Куси, дочь Анквиллы и Инти, жена Кунтури, первой из амару вышла в черный ледяной вакуум, разделяющий миры.

Первый шаг к звездам.

Панка отключила двигатели. Дисколет плыл в медленном самостоятельном орбитальном полете. Внизу синева океана сменялась пестротой материков…

Наверное, надо ощущать себя как-то по особенному. Космос! Так далеко Панка еще никогда не забиралась. И это здорово!

Но ничего особенного тут нет. Рока поведет второй корабль — и он уже облетит вокруг Луны. После витка Панка посадит дисколет — раз уж он прошел верхние слои атмосферы, то и при посадке не должно возникнуть больших проблем. Она сотни, а может, тысячи раз сажала дисколеты.

Вечером Панка, как и обещала, придет в бар "Черная дыра" на восьмом уровне — и друзья не начнут пить без нее.

Она не станет "новой Гагариной" — и вряд ли даже все ее знакомые будут знать тот факт, что именно она, Панка, впервые в истории вышла в космос на дисколете.

Какая разница, кто это сделал первым? И чем он так уж принципиально лучше второго, который рискует не меньше?

Панке это совершенно не мешало. Она просто не думала о таком. Она высмотрела на глобусе нужную точку и стала медленно приближать корабль к атмосфере.

Германия, июль 2012. Клаус Оттерсбах

Ясное сознание вернулось ко мне впервые за много часов или даже дней.

Я лежу на хирургическом кресле. Руки и ноги зафиксированы. Кажется, я кого-то двинул ногой, припоминаю. Капельница все еще торчит в руке.

Улыбающийся Майер в голубом хирургическом костюме.

— Как дела, Оттерсбах?

— Подонки, — сказал я, — какие же вы подонки.

Голос меня не удовлетворил — звучал он сипло и слабо.

— Нацисты, — добавил я. Майер еще шире улыбнулся.

— У вас есть претензии, Оттерсбах? Вам ведь не делали больно. Всего лишь ввели некоторые вещества.

— Это запрещено законом.

— Закон распространяется на людей, — Майер ввел в капельницу еще один шприц. Я дернулся.

— Это лекарство, не беспокойтесь. Мы закончили эксперименты.

— Я человек, — сказал я.

— У вас есть генные комплексы амару. Вот видите, мы хорошо осведомлены.

— Какая разница? Я вырос в нашем мире. Я люблю свою родину, у меня есть семья. Я человек.

Зачем я упомянул семью? Впрочем, это ничего не изменит.

— Это расизм. У одних черная кожа, у других не те генные комплексы. Значит, это не люди, закон их не защищает, можно делать все, что угодно.

— В данном случае — да. Вы смотрели "Звездный десант"? С чужими действительно можно делать что угодно, если они — угрожают нашей безопасности. Даже не национальной. Планетарной безопасности! Всего человеческого рода.

— Я лично никому не угрожаю, — буркнул я устало, — и Нико Ватерманн… где он?

Нико выглядел ужасно. За эти дни он похудел, оброс белесой щетиной, хотя электробритвы нам выдавали. Сейчас он выглядел, как смертельно больной: синеватая кожа, черные круги вокруг ввалившихся глаз, распухшая нижняя губа. Он валялся на койке, раскидав толстые ноги и отчего-то сжимал обеими руками виски. На левой кисти у него, как и у меня, белела наклейка, повязка после капельницы. Я отвел глаза и влез на свою койку. Вряд ли я выгляжу намного лучше, после наркотиков-то.