Мы - до нас

Как только слуги выносят последний стол, в гриднице появляются Ратибор и Олбег.

Ратибор

(Олбегу - выгнав остававшихся слуг):

- Отряд готов?

Олбег:

- Да, если что – не медля!

Ратибор

(хмуро):

- Вот это «если что» - страшней огня!

И как он не поймет, что это не для -

Его, его детей, жены, меня?!

        (после короткого раздумья):

Что наши торки?

Олбег:

- Согласились тоже!

Ратибор:

- То – хорошо. Аж отлегло в груди!

На половцев они точь-в-точь похожи…

Ты им одежду степняков найди!

Олбег:

- Уже достал!

Ратибор:

- А что изба-истобка?

Олбег:

- Как ты велел, сказал я мастерам!

Ратибор:

- Добавь, чтоб крышу сделали торопко!

    (усмехнувшись)

- То есть, не сделали… Скажи, проверю сам!

        (опять немного подумав)

Пока что все… Как главное услышим,

По моему сигналу и начнем!

Пошли!

Ратибор с сыном уходят. Вошедшие слуги начинают гасить свечи.

Летописец:

- И это тоже мы запишем -

Как темные дела творятся днем…

Входят расстроенные Мономах и Гита. В гриднице темно. Горит только один канделябр с тремя зажженными свечами. Они останавливаются около него.

Мономах:

- Вот и уехали. Ты успокойся, лада!

Гита:

- Прошу меня не трогать! Как ты мог?

Мономах:

- Не буду, хорошо…Так было надо!

Гита:

- Все надо…надо…надо… О, мой Бог!

Гита:

- Ведь он – мой сын!

Мономах:

- Мой, между прочим, тоже!

Гита:

- Тем более! Так шел к моим рукам,

Так ласков был, а ты его, о Боже,

Отдал на растерзанье степнякам!

Мономах:

- Да ничего, поверь мне, не случится!

Гита:

- Как ничего? И как спокойно ждать?

Ты что, не видел этих ханов лица?

Я б и раба им не решилась дать!

Нельзя играть так мальчика судьбою!

Всё это, князь, сведет меня с ума…

Мономах:

- Ну, раз уж мы на титулы с тобою,

Княгиня, ты должна понять сама!

Во-первых, он не мальчик, а мужчина -

Ему не к лику кружевная вязь!

Он воин, и на это есть причина,

Ты видела ее сегодня…

Гита:

- Князь!

Мономах

           (не давая ей говорить):

- Второе есть. Он – княжич. Это значит

Вести дружину за собою в бой,

Когда охрана по бокам лишь скачет,

И только враг бывает пред тобой!

Вот почему мы сызмальства их учим

Скакать, стрелять, рубить, колоть и бить…

Ты все твердила, что напрасно мучим!

А мы – любя! Чтоб позже не сгубить…

Мономах подходит к двери, подзывает гридня и, сказав ему что-то, возвращается.

Мономах:

- О чем я, бишь?..

Гита:

- О гибели детей!

Мономах:

- Тогда о третьем, и последнем -

О половцах…

Гита:

- Что, говорят, едят живых людей?

Мономах:

- Не надо верить глупым бредням!

Да, половцы, чего таить греха,

Действительно, сырое мясо ели,

Но – лошади, барана, петуха!

А с нами научились – подглядели,

Как надо жарить, парить и варить

Причем, готовят так искусно…

Гита:

- Ты пробовал?!

Мономах:

- Да, что греха таить,

На их пирах, и это - очень вкусно!

Иное дело, что они сильны.

И, рати наши, разметав по полю,

Теперь непобедимы и вольны

Нам диктовать свою чужую волю!

Хотел я подготовиться к войне,

Да не успел – такою злою данью

Они сейчас скрутили руки мне

Так, что не пошевелишь даже дланью!

         (с горечью)

Ни средств, ни сил… Я подвожу итог:

Князь Мономах – как связанная птица!

Гита:

- И кто же нам тогда поможет?

Мономах:

- Бог!

Гита:

- А что же делать нам теперь?

Мономах:

- Молиться!

Гита:

- Ты думаешь, что мало я молюсь?

Или иконы меньше почитаю?

Гита подходит к большой иконе, кладет перед ней земной поклон и с вызовом оглядывается на мужа.

Мономах

  (помогая ей встать):

- Гляжу я на тебе и всё дивлюсь,

А без обиды как сказать – не знаю!..

Гита:

- Скажи, как есть!

Мономах:

- Ну, ладно, не тая,

Скажу: ты призываешь Бога,

Его, по сути, не зовя,

И не пуская до порога!

Гита:

- Я? Не зовя! Как это?

О, мой Бог!

       (спохватывается и прислушивается к себе)

Мономах:

- Вот видишь, ты опять сказала всуе!

И хочешь, чтобы Он тебе помог?

Что толку в хладном поцелуе?!

Нет – нужно пред иконой и крестом

Молиться горячо и непрестанно…

Гита

    (задумчиво):

- Ты учишь так, хоть с Господом Христом

Вы позже познакомились! Как странно…

Мономах:

- Ну, это как сказать! Святой Андрей

Над нашей Русью крест большой поставил,

Когда у вас, в далекости своей,

Еще и царь, наверное, не правил!

Гита:

- У нас – король! И, князь мой, о, мой Бог,

Какая разница – кто раньше или позже?

Но почему у вас другой пирог,

Хотя одни и те же дрожжи?

Я помню то, как во дворце отца,

На встречах, на балах и на приемах -