Мы - до нас

Мономах

     (разводя руками):

- А вот его-то, Ратибор, как раз

Ты от меня вовеки не получишь!

Ратибор:

- Прости, но я еще не все сказал!

       (показывая рукой на икону)

Что ханы тут – не милость ли Господня?

И, если бы ты все же приказал,

Мы одолели б их уже сегодня!

Во-первых, сберегли бы этим дань,

Которая нужна нам для иного,

А во-вторых, ты только на шатры их глянь –

Мы перебили б половца так много,

Что возвратили бы былую честь,

Да и добыча бы была немалой.

И, в-третьих…

Мономах

         (насмешливо вскинув бровь):

- Что, еще и третье есть?!

Ратибор:

- Да, и важнее первых двух, пожалуй!

    (утерев пот со лба)

Змея Итларь и этот волк Кидан

Среди своих имеют уваженье.

За гибель их весь половецкий стан

Придет в необычайное движенье!

Все ханы, дружно в рать объединясь,

И даже, что вдали живут, кочуя,

Пойдут на Русь большой войною, князь,

Пусть не из мести, а добычу чуя!

Мономах:

- Вот видишь? Ты запутался вконец!

1-й дружинник:

- Довольно!

2-й дружинник:

- Хватит!

З-й дружинник:

- Слушать надоело!

Дружинники:

- Наш воевода высек сам себя!

- Глупец!

- Заканчивай!

Ратибор:

        (с хитринкой во взгляде)

- Да в том-то все и дело!

Когда мы этих ханов перебьем…

(перехватывая взгляд Мономаха)

Ну, если мы их перебьем, допустим,

То, не волнуйтесь, остальных в наш дом,

А дом наш – Русь, мы половцев не пустим!

Дружинники:

- Да нас порубят в первые же дни!

- И до чего же Ратибор упрямист!

- Ты что забыл, что мы совсем одни?

Ратибор:

- Зачем? Я помню. Да, одни – покамест!

     (значительно поднимая указательный палец)

Я утверждать, конечно, не берусь,

Но мню – что половец тогда всей силой,

Пойдет, без исключенья, на всю Русь,

На все уделы!

1-й дружинник:

- Господи, помилуй!

Ратибор:

- Орлу степному – что один журавль

При виде пролетающего клина?

Вот так и ханам: что Переяславль,

Что Киев, что Чернигов – все едино!

Перед такою общею судьбой,

Наши князья про распри позабудут

И, вмиг объединившись меж собой,

Пойти на Степь с тобой, князь, рады будут!

Мономах

         (вздрагивая):

- Как ты сказал? На Степь? Пойти?..

1-й дружинник:

- Да нам туда лет сто иль двести,

Спроси любого, нет пути!

Ратибор

 (тоном Мономаха):

- Так, значит, будет больше чести!

Гляжу на вас я и дивлюсь:

Сильны, храбры, деретесь круто,

А как на Степь пойти за Русь,

Так стало страшно почему-то?

     (снова переходя на свой тон, уговаривая):

А так, пока нас там не ждут,

Пойдем, всей Русью, да с врагом сразимся,

И - что нам еще долго думать тут -

Со славой и добычей возвратимся!

Дружинники:

- Вот он о чем! Я понял, наконец,

Куда он клонит так умело!

- Ну голова же у него!..

- Мудрец!

Ратибор:

- Все, я закончил. Вот в чем суть и дело!

1-й дружинник:

- А в этом есть ведь, кажется, немалый толк!..

2-й дружинник:

- Прав всеконечно воевода!

3-й дружинник:

- Поднимется Олег и Святополк…

2-й дружинник:

- И князь смоленский много даст народа!

Дружинники:

- Ай, воевода!

- Эдаким устам

- Да мед бы пить!

- Хоть горько мажет -

Да сладко есть!

- Тихо вы там!

- Послушаем, что князь нам скажет…

Мономах

 (решительно вставая):

- Я не нарушу мирный договор!

Пока я князь, то это – в моей воле.

Всё, Ратибор, закончен разговор!

И никого я не держу здесь боле!

Гридница. Все освещено. Темным пятном выделяется лишь окно, за которым– ночь. Мономах продолжает сидеть за столом один.

Мономах:

- Как будто мои мысли прочитал,

И тайные желания проведал…

Сказал про то, о чем я не мечтал,

Что сам себе – и то всё не поведал!

Ах, Ратибор, ах, Ратибор!

Послал же Бог мне воеводу:

Затеяв этот разговор,

Он взбаламутил всё, как воду…

Мономах встает и подойдя к окну, всматривается в него…

Мономах:

- Вот и зима берет разбег…

А это что там так кружится?

        (всматриваясь)

Последний лист на первый снег,

С березы сорванный, ложится!

          (после молчания, задумчиво)

Кружит, кружит последняя листва…

А может, это не листва, а годы?

И вскоре, по законам естества,

Настанет время зимней непогоды?..

Оплачут меня горестно дожди,

Завоет вьюга, наметая замять…

И этот крест, что на моей груди,

Земля наденет – обо мне на память!..

А что потом?

Мономах смотрит на летописца, но тот делает вид, что старательно пишет.

Мономах:

- Меня, с одним крестом,

Что нынче, дышит, любит и страдает

Не за вчера иль завтра… что потом

За этот день навеки ожидает?

Мономах смотрит на летописца, но тот по-прежнему молчит.

Мономах: