Мы долгое эхо друг друга (сборник)

Ежедневное чудо —
          не чудо.
Ежедневное горе —
          не горе.
Настоящее горе
          другое.
И о нем говорить
не хочу я.
Ежедневные блестки —
          как ветошь.
Ежедневная ноша
          не давит.
В ежедневные слезы
          не веришь.
Не тревожит.
Надоедает.
Лжет язык
          в ежедневном застолье.
Бесконечные вопли
          писклявы.
Постоянные вздохи —
          не вздохи.
Ежедневные клятвы —
          не клятвы.
Ежедневная ссора —
          не ссора…
Но,
над спелой росой
          нависая,
вдруг встает
ежедневное солнце.
Ошарашивая.
Потрясая.
Ежедневной земли
          не убудет…
И шепчу я,
          охрипнув от песен:
пусть любовь
          ежедневною
                     будет.
Ежедневной, как хлеб.
Если есть он.

«Где-то оторопь зноя…»

Где-то оторопь зноя
          с ног человека валит,
Где-то метель по насту
          щупальцами тарахтит…
А твоего солнца
хватит
на десять Африк.
А твоего холода —
на несколько Антарктид…

Снова,

          крича от ярости,
                    вулканы стучатся в землю!
Гулким,
          дымящимся клекотом
                    планета потрясена…
А ты —
беспощадней пожаров.
Сильнее землетрясений.
И в тысячу раз беспомощней
двухмесячного пацана…

Оглядываться не стоит.

Оправдываться не надо.
Я только все чаще спрашиваю с улыбкой и тоской:
– За что мне
          такая мука?
За что мне
          такая награда?
Ежеминутная сутолока.
Ежесекундный покой.

Письмо из южного полушария

Как вы там
          ходите вниз головой?
Все объясняется просто.
Научно.
Правильно.
Ясно как день…
Но неужто
вы не теряетесь
          на мостовой?..

Чайник вскипает

          носиком книзу.
Едут машины
          колесами вверх.
Кот
          невесомо идет по карнизу.
Искры
          летят из-под сомкнутых век.
Люди сидят
          в перевернутых креслах.
Поезд,
разбухший от запаха дынь,
странно повиснув
          на тоненьких рельсах,
мчит,
опираясь на собственный дым.
Люстра торчит,
          как хрустальная елка.
Важный начальник
на темя встает.
Будто он близкий родственник
                     йога,
ежели сам —
почему-то —
не йог.
Врач вытрезвителя
          пьет беспробудно.
Плачет.
Боится упасть
          на Луну.
Лектор занудный
          вцепился в трибуну.
Жулик —
          в решетку.
Ревнивец —
          в жену.
Самоубийством
          кончает посуда.
Синяя мгла
за чертой снеговой.

Жаль,

не могу я увидеть
          отсюда:
как вы там ходите
вниз головой.

Разница во времени