Мы едем к океану, или Приключения трех корсаров, собственноручно одним из них записанные

В общем, мы с бабушкой достаточно быстро установили правильные отношения – она меня кормила завтраками, обедами и не мешала мне читать и гулять, а я ей не мешал вести хозяйство. Между завтраком и обедом или как следует нагулявшись, я любил отрезать себе пару кусков чёрного хлеба, полить их подсолнечным маслом, посолить и, уминая получившийся бутерброд, читать книги о разных странах, путешествиях, подвигах, сражениях и пиратах. Иногда, конечно, я попадал на территорию кухни не вовремя, когда в кастрюлях кипело и бурлило, и тогда мне попадало по спине от бабушки тряпкой, но это было не больно и тем более не обидно. А как, скажите, было удержаться от проникновения, когда на диване ждёт книга, оставленная на самом интересном месте, хочется полакомиться подсоленным бутербродом, но хлеб, как известно, на диване не хранится, а хранится в хлебнице на полке в кухне. Это всем известно.

Третьим виновником моей непоседливости и страсти к путешествиям, несомненно, является творческий союз детского писателя Виталия Коржикова и художника Н. Устинова. Дело в том, что у нас дома была большая библиотека, и дедушка, и бабушка, и родители, и мой брат – проныра, фантазёр и будущий актёр – очень любили читать, поэтому с детства меня окружали и солидные тома собраний сочинений скучных (как мне тогда казалось) «взрослых» авторов (скучных, потому что там совсем не было картинок, развивающих воображение), и яркие детские книги с красивыми иллюстрациями. Одной из таких книг была совсем тоненькая книжка Виталия Коржикова «Я еду к океану». В самом её названии (которое, немного видоизменив и дополнив, я использовал как название для своей книги, на что, надеюсь, Виталий Титович не обидится, тем более что я сделал это с полным к нему уважением) была заключена магия приключений, странствий и манящей дороги. «Я еду…» – уже в этих словах было абсолютно всё, о чём можно было мечтать. Я любил ездить абсолютно везде, и даже поездка на дачу к папиным родителям, куда запросто можно было доехать на автобусе, меня каждый раз воодушевляла. В целом я рос спокойным мальчиком, а капризничал и плакал только в двух случаях: не очень сильно, когда меня выводил из последних остатков терпения мой старший брат (мастер каверз, шалостей и козней), и сильно – когда меня не брали куда-нибудь с собой взрослые или когда тот самый старший брат, затеявший с друзьями во дворе очередные интересные проделки, совершал их без меня. Так получилось, что с самого детства мне нельзя было сладкое. Но даже когда родители и брат, объединившись, собирались тайно на кухне и тихонько, чтобы я не услышал, разворачивали и съедали конфету (скрываясь совсем не из злых чувств, а наоборот, чтобы меня не расстраивать), я не переживал так, как если кто-то куда-то ехал, а я оставался дома. Честное слово, когда однажды мама со своей сестрой и её мужем собрались на машине за сто тридцать километров в соседний город Липецк, а меня не взяли, я, гордо подняв голову, дрожащим от досады голосом заявил, что немедленно, не сходя с места прыгну на улицу из чудесного окна-эркера, если они не передумают и не возьмут меня с собой. Конечно, они не поддались такому глупому шантажу и весьма жестоко не передумали, а я, разумеется, никуда не выпрыгнул и пошёл, утирая слёзы, читать о дальних странствиях. В общем, фразы «Я еду…» уже было достаточно, чтобы я потерял покой. С тех пор мало что изменилось, и, если вы позвоните мне и скажете: «А не махнуть ли нам куда-нибудь за тридевять земель, где ты ещё не был?» – телефонная трубка не успеет договорить вашим голосом, а я уже раньше вас окажусь в аэропорту, конечно, если у меня нет в это время более-менее важных дел.