Мы едем к океану, или Приключения трех корсаров, собственноручно одним из них записанные

А теперь представьте, что к «Я еду» добавляется «к океану». Чем тогда был для меня океан? «Океаном» назывался магазин на улице Плехановской с разными рыбами в аквариумах и консервных банках, океан был массой синей воды на рисунках и географических картах, океаны было принято бороздить, этим занимались различные отважные мореплаватели, корсары, пираты, искатели приключений и авантюристы, но чтобы вот так – ехать? Сесть в машину и поехать к океану? Представляете себе, как я разволновался, впервые увидев эту книгу? А тут ещё рисунок Н. Устинова на обложке… Но прежде чем описать рисунок, объясню, почему Коржиков – Виталий, а Устинов – просто «Н». Дело в том, что имя автора было написано полностью в отличие от имени художника, и я до сих пор не знаю, кто скрывается за этим «Н». Конечно, я сейчас набираю этот текст на ноутбуке, который подключен через вайфай к интернету, и мне ничего не стоит узнать полное имя Н. Устинова, но тогда исчезнет живущая со мной много лет маленькая тайна, создающая волшебство, как уже бывало не раз. Например, в детстве я видел у бабушки с дедушкой, которые, как и родители моего папы, прошли всю войну (бабушка Линда пережила в городе Ленинграде блокаду, а дедушка воевал на различных фронтах, был несколько раз ранен и ушёл уже в мирное время в отставку в звании полковника), на книжной полке толстый том неизвестного мне автора И.Х. Баграмяна. Много лет для меня он был именно И Хэ Баграмяном, я придумал себе, что он ходит у себя по квартире в полосатой пижаме, имеет невысокий рост, весь кругленький и очень добрый. А потом, когда я повзрослел и у меня уже были усы и борода, я взял эту книгу в руки и нечаянно открыл и увидел полное имя. Оказалось, что И Хэ Баграмян – вовсе не какой-то обычный гражданин, а Иван Христофорович Баграмян, знаменитый маршал в красивой военной форме с множеством наград. Много лет в моей голове жил один И Хэ Баграмян, а потом ему пришлось раствориться в тумане, чтобы там смог поселиться настоящий Иван Христофорович, совсем новый человек со своими привычками, мне незнакомыми. Впрочем, у маршала на фото оказалась совершенно гладкая, как шар, голова, усики и чуть хитрый добрый взгляд, так что, вполне возможно, он, приходя домой, снимал красивую маршальскую форму, переодевался в полосатую пижаму и садился в кресло-качалку с вечерней газетой пить горячий чай из стакана в подстаканнике, как это любил делать его выдуманный предшественник и как любил делать мой дедушка, хоть у него и не было полосатой пижамы и кресла-качалки. Так что пусть Н. Устинов так и останется Н. Устиновым, тем более что на его прекрасный рисунок это никак не повлияет. Так что же было на этом рисунке, спросит читатель, у которого в затуманенной голове перепутались уже И Хэ Баграмян, мой дедушка, Н. Устинов и полосатые пижамы с подстаканниками? Сейчас я выведу вас из тумана и подробно опишу этот рисунок.

Представьте себе тайгу поздней осенью. Много-много жёлто-красно-рыжих лиственниц (это такие хвойные деревья, которые в отличие от елей или сосен поздней осенью желтеют и осыпаются, как липа или дуб). Сквозь рыжее пламя этих самых лиственниц кое-где видны тёмно-зелёные высоченные ёлки. Вы как будто стоите на сопке и смотрите сверху, перед вашими глазами простирается заснеженная дорога, которая уходит вниз. За лиственницами виднеется океан, а сверху неторопливо падают снежинки.

Вниз по дороге спускается машина с брезентовым кузовом, возможно, ГАЗ-66 или ГАЗ-69. На дороге стоит полосатый, почти такого же цвета, как лиственницы, амурский тигр с круглыми ушами, на мощных лапах (уверенностью позы напоминая Петра I на постаменте) и, покачивая тяжёлым хвостом (на картинке этого не было видно, но я уверен, что он покачивал хвостом), смотрит вниз – на уезжающую машину, снег, лиственницы и океан.