Мы и наши возлюбленные

Все последующие дни ломал себе голову, как бы заново, не травмируя сына, подъехать к нему с разговором по поводу личной жизни. Даже с помощником своим советовался, Николаем Дмитриевичем, тот мужик тертый, из нынешних, моложавый, модный, всегда галстуки шефу поставлял то пошире, то поуже, то попестрее, то поскромнее, — обещал разведать, что к чему. Еще улыбался при этом с почтением, но снисходительно — невелика, мол, служба, Павел Федорович. И ведь разведал, да так, что мнительный Марат ничего и не заподозрил. Встретились будто случайно, в Олимпийском на показательных выступлениях фигуристов, Марат с девушкой, зовут Света, очень милая, надо сказать, вкус у парня есть, не отнимешь; поболтали о том о сем, потом Николай Дмитриевич пригласил молодых людей за кулисы познакомиться с чемпионами — как-никак трудимся на спортивной ниве. Там и выяснилось между делом, что фамилия Светы Алонина и что учится она в архитектурном институте. Ну а остальное, понятно, — дело техники. Нетрудно было разузнать, что Степан Александрович Алонин, известный архитектор, директор огромного института, возводящего города на всех широтах Советского Союза. Депутат, это уж как положено. И  т у д а, — помощник как бы пересек чуть лукавым своим взглядом государственную границу, — выезжает нередко — то конгресс, то по общественной линии, а то и по долгу сотрудничества. Если нужно об успеваемости Маратовой избранницы навести справки, то это не проблема…

«Избранницы!» — усмехнулся Павел Федорович, поблагодарив помощника за блестящее выполнение деликатной миссии, у них ведь, у теперешних ребят, семь пятниц на неделе. И смотрят на это дело проще. Не то что в наше время: тронул — женись! Павел Федорович рассмеялся с чистым сердцем, вспоминая о суровости былой морали, словно о преодоленных трудностях. А в груди потеплело, недурно бы и впрямь, черт возьми, обвенчать Марата с этой самой Светланой. Он еще раз рассмеялся, удивившись тому, что пришло ему на ум это старомодное, торжественное понятие «обвенчать». Оно пахло неведомым ладаном, но в то же время в самом его звучании проскальзывало нечто бравурное и звонкое, что так любил Павел Федорович в классической оперетте из жизни богатых беззаботных людей.

Венчание, то есть свадьбу, конечно же, назначили на осень. По народной традиции, как выразилась супруга Павла Федоровича. Занимаясь художественным воспитанием подрастающего поколения, она отдавала должное благотворному влиянию некоторых дедовских обычаев. Светлана в их доме всем пришлась по душе своею совершенно взрослой деловитостью, четким сознанием того, чего хочет в жизни.

«Это именно такая жена, которая нужна моему братцу». Павел Федорович впервые за последние годы согласился с дочерью. Марат был парень работящий, усидчивый, но вот твердости, уверенности в себе ему не хватало, мямлей вдруг обнаруживал себя там, где совсем и не следовало. А в этой девочке, в этом будущем архитекторе чувствовалась струна, раз и навсегда натянутая сознательным усилием воли и определившая собой все ее существо. Мы такими не были, размышлял, глядя на нее, Павел Федорович, в нас мешковатость до сих пор о себе знать дает, сто раз взопреем, прежде чем на поступок решимся, со всеми выше- и нижестоящими посоветуемся, сомнениями себя изведем, как бы не проиграть больше, чем надеешься выиграть, а эти — рраз! — и переступили заветную черту с полным сознанием своего права и нежеланием томиться у жизни в приемной.