Мы и наши возлюбленные

— Нет, Мишель, не затаил, — возражаю я равнодушно. — Ты все меня прежними мерками меришь, чуть ли не гимназическими. Так тебе привычнее, я понимаю. Проще. Но ведь и в метро за пятак просто ездить, а ты вон свою коломбину цацками увешал, то в ГАИ с утра звонишь, то какому-то жестянщику.

— Попал, — Миша подымает руки, — в самое яблочко, признаю свои ошибки. Тогда тем более не бери в голову.

Поспешно и решительно, преодолевая отвращение, допивает он водку, неверной рукой подцепляет пласт яичницы, и постепенно, по мере блаженного усвоения алкоголя, глаза его сентиментально туманятся мечтой.

— Старик, зачем мы суетимся, а? Какого черта? К чему отрываемся от простых основ жизни? Простота не обманет. Она сама себе оправдание, сама себе благородный смысл. А взамен что мы получаем? — Как и в юности, Миша черпает вдохновение в собственных же словах, в собственной опять же интонации откровенного мужского разговора. Не замечая ничуть, что утренние его признания отчасти противоречат вчерашним вечерним. — Вот в Тбилиси в теперешнем нашем состоянии завалишься с утра в хашную — рай! Никакой тебе мельтешни, никаких уловок. Жизнь проста и патетична, ей-богу! Вот стол оструганный, вот лук, вот хлеб, вот хаш дымится из рубца и копыт и сучок местного разлива в зеленой бутылке… Не еда, а трапеза!

— Так чего же тут-то без коктейлей не можешь обойтись? — не в силах я удержаться от ехидства. — И вермут тебе подавай, и джин с тоником…

— Здесь нельзя иначе, — обреченно вздыхает Миша с выражением человека, вынужденного смириться с неизбежностью какого-либо природного или же общественного катаклизма — землетрясения, заморозков, войны. — Никак нельзя иначе.

И говорит о том, что новые обстоятельства, новые цели, наконец, грядущие перемены, о которых он вчера упоминал вовсе не по пьяному делу, волей-неволей обязывают к сообразному стилю жизни, к соблюдению соответствующих условностей.

— А перемены, старина, на носу. Грядут, можешь мне поверить.

— Я верю, — соглашаюсь я, поутру, хоть и не совсем на трезвую голову, ситуация делается мне вполне понятной.