Мы идем по Восточному Саяну

Каково же было мое удивление, когда я подошел к тому месту, где сидел Алексей. На тропе лежал, распластавшись, убитый марал. Роскошные восьмиконцовые рога — панты — свисли вместе с головою через колоду. Передние ноги до колен завязли в земле. На спине зверя еще лежали пятна зимней шерсти. Это и был тот бык, что ушел не стреляным с солонцов. Охотника нигде не оказалось, валялся только дробовик да шапка, отброшенная далеко в сторону. Вещи и убитый зверь подтверждали, что здесь что-то произошло с Алексеем, но что именно, я не смог разгадать.

Я быстро вспорол живот зверя и выпустил внутренности. Это делается всегда немедленно, иначе брюшина вспучится и мясо испортится. Затем отрезал голову с пантами и, нагрузившись, пошел на стоянку.

Прокопий не спал. У затухшего костра, свернувшись, лежал Алексей, весь в грязи, с исцарапанным лицом и руками.

Прокопий, заметив мой недоуменный взгляд, рассмеялся.

— Ночью блудил, — кивнул он головой на спящего и стал осматривать панты.

— Алексей рассказывал подробности? — спросил я.

— Нет.

— Ведь это он убил быка.

Прокопий вдруг выпрямился и вопросительно посмотрел на меня.

— Он ничего не знает.

— Убил? — спросил Алексей, просыпаясь и протирая глаза. Затем, будто что-то вспомнив, добавил: — Вечером-то, только вы отошли от меня, какая-то птичка начала свистеть, прямо как человек! Свистит и свистит!..

— А потом филин прокричал, тоже как человек, слышал? — засмеялся я.

Алексей безнадежно махнул рукой.

— Видно, не выйдет из меня охотника — врать не умею, — произнес он виновато и, довольный признанием, заулыбался.

— А ты помнишь, в кого стрелял? — спросил я. Он с недоверием покосился на голову изюбра и только теперь заметил в моих руках свой дробовик.

— Узнаешь? — допытывался я, показывая на голову.

— Неужели?! — просиял Алексей. — Ей-богу, я убил, все помню, — и стал рассказывать: — Когда вы ушли, какая-то робость навалилась. Страшно одному показалось в лесу, ну, я, как условились, потихоньку свистнул, а вы не отозвались. Вот, думаю, попал Алеша! Куда идти? Кругом темно… Прижался я к колоде, ни живой, ни мертвый. Букашка какая зашуршит или сам пошевелюсь, кажется — медведь подкрадывается, вот-вот схватит, хотя бы насмерть не задрал, думаю, а сердце тюк… тюк… тюк…

Сдерживая смех, мы слушали молодого охотника.

— Кое-как до полуночи досидел, — продолжал Алексей. — Луна взошла, попривыкнул маленько, да ненадолго. Как потемнело, опять зашуршали букашки, всякая чепуха, полезла в голову, и вижу — что-то черное надвигается прямо на меня. Ну, думаю, конец! Из ружья-то пальнул и давай ходу. А дальше — не помню. И где костюм свой испачкал, не знаю.

— Видно, не в ту сторону бежал… — заметил Прокопий.

Мы заседлали лошадей и пошли к убитому зверю. Алексей долго рассматривал его и, увидев на траве свой след, рассмеялся.

— Вот это да… прыжок! Посмотри, Прокопий! — Он отмерил от колоды три крупных шага и показал на глубокий отпечаток ботинка. — Позавидовал бы чемпион!

— Это хорошо, Алексей, что зверь за тобою не погнался, вторым прыжком ты перекрыл бы свой рекорд раз в десять, — ответил Прокопий.

Сложив на лошадей мясо, мы ушли в лагерь. Алексей вел переднего коня, на котором поверх вьюка привязали голову с пантами. И откуда только у него взялась такая: важная походка! От тревоги и страха, пережитых ночью, не осталось и признака; наоборот, охотник, казалось, был всем доволен. Такому трофею позавидовал бы любой промышленник. Даже Прокопий, не выдержав, заметил:

— Посмотрела бы твоя Труня, какого ты пантача свалил.

Алексей заулыбался, выпрямился и быстрее зашагал. Как-то особенно кстати теперь болтался у него за поясом поварской нож, а пятна грязи на одежде свидетельствовали о совершенном подвиге.

— А ведь у меня охотничья сноровка есть, — сказал он несколько позже, обращаясь к Прокопию. — С первого выстрела попал.

Прокопий улыбнулся и ничего не ответил.

Скоро мы оказались в лагере, и Алексей сразу же объявил:

— Вот посмотрите, на что способен ваш повар!

Нас окружили. Одни осматривали панты, другие развьючивали лошадей. Начались расспросы. Прокопий сразу приступил к обработке пантов.

* * *

Панты — это молодые рога у маралов и пятнистых оленей. Интенсивный рост их происходит в период с апреля по июнь. В это время панты — будущие рога — бывают мягкие, нежные, а кожа на них покрыта мелкими, но густыми волосками темносерого цвета. Панты представляют хрящевидную массу, внутри которой проходит сеть кровеносных сосудов. В период роста много беспокойства приносят рога самцам. Малейшее прикосновение веточки, капли дождя, даже холодная струя воздуха вызывают у зверя болезненные ощущения. Мы всегда удивлялись, с какой поразительной ловкостью пантач проносит свои рога сквозь чащу леса, когда удирает от врага…