Мы из ЧК

Пятого февраля, когда окоченевшие от холода, едва не падавшие от усталости с ног, Джашпар и сопровождавшие его два сузакца остановились на ночлег в ущелье Когашик, в двенадцатом ауле, в доме влиятельного аксакала Кенгельды Макапова состоялось сборище широко известных в здешних местах баев, мулл, состоятельных казахов. Всего из близлежащих и отдаленных аулов, как выяснилось позднее на следствии, приехало около пятидесяти человек. Они собрались в канун мусульманского праздника уразы. Оказавшийся в центре внимания афган-табиб рассказывал присутствующим о том, как в прежние добрые времена проводили пост, обходились без этих ненавистных слов «коммунисты», «аулсоветы», «равноправие»…

После традиционного бесбармака самый именитый из участников собрания, Ахмет, прикрыв веками глубоко посаженные глаза, стал благодарить аллаха за столь щедрый дастархан. Его примеру последовали остальные. Дом, где происходило все это, был наглухо закрыт, охранялся джигитами.

Султанбек хлопками рук притушил разговоры, сказал, что настало время послушать аксакалов. Первым выступил Ибрай Унгырбеков, потом слово взял афган-табиб Асадулла. Они говорили об одном и том же: о начале вооруженного выступления против Советской власти.

— Для нас, — говорил Асадулла, — самый подходящий момент — пятница. Это день поминок и воспоминаний о святых, аллахе. Даже если кто-нибудь из нас и погибнет в борьбе за нашу великую веру в пятницу, то душа займет почетное место в раю. Я предлагаю начать выступление рано утром.

— А накануне шестого февраля, завтра значит, — дополнил табиба Султанбек, — нужно собрать всех наших на общий сход. Итак, до завтра, аксакалы. Встречаемся рано утром.

Раскланявшись, участники встречи покинули гостеприимный дом. В комнате остались Ибрай, Султанбек, афган-табиб. Они продолжали обсуждать намеченный план.

— Все нужно провести организованно, — говорил Султанбек, обращаясь к Асадулле. — Я представлю вас, как лицо, имеющее связь с мусульманским миром, направляющее священную борьбу против власти большевиков. Это поднимет наш авторитет среди людей, вселит в них уверенность в нашу силу.

Перед заходом солнца у колодца «Сарт-Саурбай», что в полудне езды от Сузака, собралось более 400 человек. Приехали старейшины и руководители родовых групп.

— Соотечественники, — сказал Султанбек. — Мы собрались, чтобы договориться о выполнении святой миссии, о которой говорится в нашей фатве.

Он окинул испытывающим взором толпу и продолжал:

— Сузакцы не одиноки. Поднимаются мусульмане в Сары-Су, в Туркестане, других местах. Против кафиров, против неверных. У нас есть связи. Мы всегда можем получить поддержку от братьев из-за границы. Наш многоуважаемый афган-табиб Асадулла имеет сведения, что из Англии движутся войска, а в Средней Азии под зеленым знаменем пророка сплачиваются басмачи. Не сегодня-завтра они подойдут к Ташкенту. Мы свое выступление начнем с налета на Сузак. Неверные и кафиры должны погибнуть!

Участники сборища не выразили особого восторга. После краткой речи Асадуллы начались выборы. Султанбека объявили ханом. Его заместителем избрали афган-табиба Сафар-Али Асадуллу. Визирями и казнями стали Сагындык Шильмамбетов, Утамыш Дощанов, Мурзахмет Базикеев, Ултарак Уразбаев, Иманбек Алиппаев.

Выступили поздно вечером. Сев на лошадей, заговорщики, назвавшие себя по имени реки Сары-боз «сарыбозами», двинулись на Сузак.

Обычно спокойный и сдержанный сузакский мулла Муса-Али утром шестого февраля проявлял нервозность. Он часто выходил во двор, прислушивался к каждому шороху Когда в калитку осторожно постучали, бросился открывать дверь. Пришел сын ишана Ташмат-ака Нурметов. Тот самый Ташмат, что на дороге в Туркестан, в Балыкчах, содержал чайхану, в которой останавливались проезжие. Он сообщил Мусе, что вчера, пятого февраля, мимо Балыкчей проехал молодой чекист Тныштыкбаев.

— Наверное, с донесением каким? — предположил Муса-Али. — Надо сообщить Султаке…

Вечером того же дня к Сузаку на гнедом коне проехал всадник, одетый в длинную шубу. Стараясь остаться незамеченным, поздний путник приблизился к невзрачному домику в глухой улочке, спешился, постучал в окно. Вышедший на стук Кенджегеры Асимов приветливо поздоровался с гостем, ввел его в низкую прокопченную комнату.

Приезжий был своим человеком, но неписаный закон степей удержал Кенджегеры от расспросов.

Отведав подогретую баранину, поговорив с хозяином о том, о сем, гость с пиалой в руках полуприлег на подушку.

Рустамбек Джабаев, а это был он, прожил на свете тридцать четыре года. Сын середняка, он получил образование, овладел русским и узбекским языками. Некоторое время служил переводчиком в уездном управлении в Джизаке. После революции переехал в Туркестан. Быстро вошел в доверие к местным властям. Работал в исполкоме, возглавлял потребкооперацию, был следователем районной прокуратуры. В настоящее время заведует факторией от «Окрживотноводсоюза» по Сузакскому району. Рустамбека хорошо знают местные чабаны: у них он скупает шерсть и кожи. Но почти никто не догадывался о его связях с Султанбеком.