Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов

– Ну ты загнул! – вступаюсь я, обиженный такой грубой прозой жизни.

– Якши. А по-твоему, чему памятник? – возражает снайпер.

– Любви.

– Продолжай, продолжай, – поощряет меня примерный семьянин.

– Ну Амур, бог любви, женился на Психее, но попросил ее в качестве основного условия, чтобы она ни в коем случае его ночью не разглядывала. Она же не утерпела и как-то раз полюбовалась спящим мужем, взяв для этого светильник…

– Во-во! А ручонки у нее затряслись, и она дрыхнущего без задних ног муженька облила кипящим маслом из светильника, так? – душевно осведомляется Ильяс.

– Ну да, восхищенная его красотой, она капнула маслом…

– Фигасе! Я же памятник помню, она ему выходит, аккурат, на живот и яйцы плесканула! – огорчается за Амура Саша.

– Во-во! Именно! И он ее выпер, дуру этакую… Так чему памятник? – победоносно заканчивает спор Ильяс.

– Эй, искусствоеды! А ну живо догнали остальных! – рявкает искаженным, но узнаваемым голосом рация.

– Упс, то есть ой! – подмигивает нам в комическом ужасе Ильяс, и мы торопливо шагаем по пустой аллее.

Два лежащих мешками тела. Ни одной цели.

Встречаемся с нашими у бронетранспортера, стоящего почти у входа, там, где Карпиев пруд. Парк чист, можно вообще-то и сворачиваться. У латников в Павловских казармах все штатно, сопротивление незначительное, не то что в Морском госпитале, так что все уже идет к концу.

Ну вот и замечательно. Славно прогулялись.

В общем, мы уже можем и уезжать. Нас придержали не то из-за того, что я как-никак врач, вдруг пригожусь, не то на всякий пожарный – мало ли, морф набежит. Морф не набегает, раненых нету. Как обычно, продуманная операция течет спокойно и планомерно.

Узнаю, что еще вчера омоновцы из «мокрой роты» выставили несколько громкоговорителей – это уже становится привычным, как артподготовка перед наступлением. Большая часть мертвяков оттянулась дальше к Невскому. Что странно – на Дворцовой как стояли, так и стоят, медом им там намазано, что ли? В голову неожиданно приходит мысль: если громкоговорители собрали к Невскому публику отсюда, то и с другой стороны то же самое будет. Получается, что если столковаться с водоплавающими, то я мог бы заскочить к себе в старую квартиру и забрать что возможно. Мама об этом постоянно говорит.

Между тем Енот опять начинает цеплять Ильяса – то ли по живости характера, то ли опять засиделся, то ли просто не нравится ему наш снайпер. На этот раз непоседливый зверь зашел с особо тонкой материей – на полном серьезе заливает какую-то мутную парахту курсантерам и Тимуру, да и радисты его слушают.

– Учебники все врут! – вещает Енот. – В них издревле гнобили гордых славян, подтасовывая результаты отборочных битв за Царьград и полуфинала на Куликовом поле. На самом деле любому культурному человеку известно, что татар создал пресловутый московитский царь Петр Первый. Он с детства мечтал построить Ледяной дворец, насадить совдепы и создать наконец татар. Ну нравилось ему такое певучее название. Учитывая, что за большой срок ведения войны с Эстонской Колоссальной Империей…

– Так уж и империей? – удивляется всерьез купившийся Рукокрыл.

– Империя, империя, даже две великих империи – укров и эстов, пожранные кровавым режимом… Так вот, Петр Великий сильно поиздержался за войну, а его варварская рать понесла катастрофические потери – ведь только при стаскивании с кроватей стариков и больных в Нарве промочили в реке ноги и простудились несколько сотен тысяч русских, из которых умерло от воспаления легких больше миллиона! Историки врут, замалчивая число погибших. Они пишут про какие-то маленькие армии и сражения с участием пятидесяти тысяч человек, преподнося их как события… Так вот. Деспот, везде насаждавший совдепы, решил переселить в Казань (а это была небольшая деревня под Смоленском, где постоянно кого-нибудь бессудно варварски наказывали или казнили, отсюда и название деревни Наказань – Казнь – Казань) все население взятого им хитростью, с применением тайно привезенных из Голландии летательных машин, города Тарту. Почему его выбор пал на этот несчастный город? Многие историки объясняют именно созвучностью названия города Тарту – татарам. Но в действительности дело в другом: прознав через тайных борцов за Свободу (желавших Европейских Ценностей всем, а не узурпировавшему их Петру) о новой технике, эсты срочно заказали в Германии специальные пушки, в отличие от мортир называемые «флаки» (фляги) из-за характерной формы. И весь воздушный отряд Петра был уничтожен. Хотя и успел нанести непоправимый урон обороне крепости, завалив ее амбразуры русскими трупами. Осатанев, тиран велел искоренить память о сем позорном провале и переплавить все захваченные пушки, а всех очевидцев сослать куда-нибудь в глубь дикой России.

– Вот сейчас точно врешь, – убежденно говорит Рукокрыл, но его останавливает приятель, вроде даже что-то записывающий в маленьком затрепанном блокнотике.

– Почему его выбор пал на этот несчастный город? – ехидничает радист.