Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов - продолжение

- Не то слово! Там у него позвонки торчат острые и никакого тебе сала - прям кости из-под шкуры выпирают. И как мы сели - так прямо словно собака на заборе, словно штакетины в задницу впились - переживает снова давнюю поездку врач.

- Погодите, я записываю схему управления агрегатом! - хихикаю я. Понимаю по укоризненному взгляду, что зря ерничаю и затыкаюсь.

- Потом надиктую. И тут хозяин дает зверю пинка в ляжку. И тот - понятно встает. На задние ноги, а весь перед на земле еще. Мы между горбами только-только угнездились, а тут нас вперед снесло по этой седловине. И мы с приятелем простатами своими нежными по остистым отросткам - дррр! А шеф этого верблюда ему еще пинок - и тот значит перед свой поднял. Мы в этой ложбине в обратную сторону промежностями по костным выступам - опять дррр! Встал наконец! И хозяин ему по заднице молотком - хрясь. Это чудовище намек поняло и пошло вышагивать. А брюхо у него - как автоцистерна, ноги нам расперло, как на шпагат. Дал он круга, ну и мы рулили чуток. Он улегся - мы с огромной радостью с него попрыгали долой. Следующие два дурня забрались - мы только заржали тихонько, когда на их рожи смотрели, когда их туда - обратно по позвонкам протерло. У самих еще ныло. Проехали они, выбрались, тоже враскоряку стоят, морщатся легонько, когда думают, что их не видят.

Последний забрался белорус Женька. Сбитень такой, борьбой занимался. И спрашивает - а побыстрее - можно?

Хозяин и отвечает, что да, конечно - можно. Верблюд оказывается шустрая скотина, он на нем пасет конский табун. И лошадки могут бежать быстро - ну километров под 50 в час - недолго, устают быстро. А у двугорбого этого скорость повыше на пяток километров и бежит он куда дольше, чем лошадка, только раскочегаривать его надо старательно и дольше, чем умную лошадку. Зато потом хрен остановишь! Инерция большая.

Женька уже и сам не рад, что спросил, но фасон держит. И тут верблюду по заднице молотком хозяин - стук. Этот злыдень хоть и заворчал пуще прежнего, но пошел. А его хозяин догнал и еще раз молотком - хрясь по филеям! Этот двугорбый заорал что-то матерное на своем верблюжьем - и как чесанул по улице, только пыль столбом, видать уже раскочегарился корабль пустыни. Белорус не хуже завопил, потому как страшно - без седла-то насаживаться на острые выступы и сгоряча веревку рванул вверх со всей дури. Животное тут же как диковинный трансформер сложилось - лапищи враз поджало - и шмяк на дорогу брюхом.

Женька кубарем катапультировался и колобком в плетень тарарах - как пушечным ядром влетел. Пыль столбом, но ничего себе не сломал и ни на что не напоролся.

Тут же бабенка из жилища выскочила, следом выводок киндеров и все как заголосили хором, что уже задолбали верблюды со своими скачками и ревом и всякие босяки, что в плетень шмякаются, не начинишься. С трудом угомонили. А потом никак не получалось управляющую веревку из под верблюда достать - он на нее шлепнулся и зубами клацал, как кто руку тянул. А зубищи у него - как клавиши рояля и щелкает он ими как капканом на среднюю волчью стаю. Еле каким-то суком саксаула выдернули, тогда опять стал послушный. Ну, насколько может быть послушно это животное, корабль пустыни - завершает свою ориентальную повесть Бурш.

Подишь ты. И не подумал бы, что степенный доктор ввязывался в такие эскапады, он человек разумный и самообладания на моей памяти не терял, а уж авантюры ему не свойственны вовсе. С трудом удерживаюсь от того, чтобы заржать, представив серьезного Брша на верблюде, точно ведь как собака на заборе выглядет. Причем такая, солидная собака, держащаяс с достоинством - типа сенбернара или лабрадора.

Все хорошее кончается быстро. Прощаемся и я мягкий и теплый, тащусь домой. Это прекрасно, когда есть дом и ты туда идешь. Предвкушаю всякие радости и мне это тут же рыгается - как только вхожу в парадную, сбоку прыгает что-то маленькое и внезапное, от неожиданности подпрыгиваю на манер напуганного кота, тем более, что эта мелочь визгливо лает и пытается хапнуть зубами меня за ногу.

Глава 105. Команда лекаря. Наполеоны.

Испуг уже прошел, я вижу, что это не зомбопсина, те не умеют лаять, а мелкая животина из тех, что ненавидят весь мир и аж трясутся от этого. Никогда не понимал, как можно считать это собакой и какая из этой недоделанной природой твари может быть "друг человека". Отбрыкиваюсь от этого недоразумения, стараясь не попасть (больно с виду хрупкая), но чтоб напугать, чтоб отвязалась.

Тут опять же наступает повторное удивление - хозяйка этой шавки, этакая квадратномордая - есть такой тип женщин - накидывается на меня буквально с кулаками и бурным потоком матерщины. Приходится выставлять по старой привычке приемного отделения вытянутую руку, чтоб удержать неадекватку на дистанции - мне только с фуфелами и царапинами не хватает ходить!

С глузду зъихали, с чего такое-то?