Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов - продолжение

— Внутренний враг всегда труднее, чем даже очень мощный внешний. Это ведь чей—то сын и брат из своих. А то еще и дочь. Поэтому ставить его к стенке всегда хлопотно. Это каждый раз маленькая гражданская война. А если разбираться менее радикально, то нужно строить целую систему, которая будет иметь изощренную власть над людскими судьбами и потому будет подвержена гниению. Если в нее назначать самых проверенных людей и строго следить, чтоб все чисто, то другие (тоже очень важные) отрасли этих кадров не досчитаются. Натравливать одну сволочь на другую очень соблазнительно, но в итоге этот путь ведет куда—то не туда. Короче, легче двух Гитлеров победить, чем вывести этих глистов. В любом случае, эта титаническая задача не по силам мозглякам, которые расписались в своей импотенции. Те, кто делает ставку на эксплуатацию худших сторон человеческой натуры, поступают так не по свободному выбору, а просто другие способы контролировать общество для них непосильны. Мы уже прибегали к такой аналогии, что сильного и здорового коня удержать в повиновении труднее, чем полудохлую клячу. Но и производительность тоже здорово отличается.

— Это все так – не слушая толком, говорит Саша и я вижу, что и лопоухий Рукокрыл и его дружок Ленька тоже согласны с ним – но чем мы—то тогда отличаемся от людоедов этих? Только тем, что не едим убитого врага?

— Каждый решает для себя сам. Я никого особенно не принуждаю делать то или иное. Но так или иначе – определяться придется каждому. Определяться, с кем ты, как я считаю, нужно только по одному критерию — они делают людей лучше или хуже. Остальное не в силах человеческих. Если кто думает, что вот есть яркие личности, которым надо совершенствоваться, и есть пьянь подзаборная, которая пусть спивается и дохнет, его уже наетянули. Завтра он с удивлением обнаружит, что в «культурном обществе» грязи больше, чем в подвале у бомжей, а на закуску сам приземлится в канаве без крыши над головой и без копейки в кармане. Или за решеткой. Или под газоном. Каков бы он ни был красавец. Даже если круче Бонапарта, все равно, никаких гарантий прожить всю жизнь в благополучии ни у кого нет.

— «Ну что ж. Мне жизнь недорога.

Но вот мой сын и мой слуга

Стоят перед тобою.

За ними, Каспар, нет вины.

Их я склонил к разбою".

Но молвил Каспар: "Всех казнить!

Куда игла — туда и нить!

Суд скор и беспощаден.

Три эшафота сколотил

Великий город Баден".

Свезли их в Баден всех троих

И поутру казнили их

В награду за злодейство.

Во рву, за городом, гниет

Разбойное семейство.» — несколько не к месту вроде, но вообще—то очень к месту декламирует Ремер. Вот уж чего я не ожидал, так это стихов из уст прямодушного солдафона.

— Это о ком? – удивляется Саша.

— Старонемецкий шванк о бандите с благородной кровью – рыцаре Линденшмидте. Злодей, грабитель, насильник и убийца, повешен со всеми, кого взяли по поручению баденского маркграфа в ходе проведения антитеррористической операции. Да и вообще мне кажется, что нам столько раз говорили о необходимости прекращения варварских обычаев и переходе на европейские ценности, что пора уже и переходить.

— На европейские ценности? – удивляется даже обычно невозмутимый Брысь.

— Так точно, товарищ майор! – по—уставному рапортует Ремер.

— Это что еще за? – удивляется один из присутствующих ментов.

— Смотрим на европейцев – они никогда не разводили всякие русские варварские глупости о том, что нельзя уничтожать женщин и детей – если было надо – уничтожали легко и без зазрений совести. И потом не смущались. Примеров тому масса. После уничтожения у противника наиболее активных особей сопротивляться больше некому и противник попадает в полную зависимость без возможности когда—либо встать на ноги. Обычно достаточно ликвидации 30% населения, наиболее активной части. Главное – потом некому претензии предъявлять.

— Ты и фрукт – удивляется до этого сидевший тихо сзади инженер с разноцветной шевелюрой. Да и остальные – включая меня – как—то не по—хорошему удивлены.

— Лучше быть фруктом, чем овощем – парирует капитан Ремер.

— И когда же это европейцы так истребляли гражданское население – восклицает Рукокрыл и показывает этим свою полную неосведомленность.

— Не подпрыгивай – мрачно осаживает юнца—курсанта Брысь.

— Не, товарищ майор, это он к чему нас призывает? – поддерживает дружка Ленька.

— И ты не подпрыгивай – так же мрачно заявляет майор и ему.

— Но это же фашизм какой—то!