Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов - продолжение

Недолго думая, отправилась на вчерашнее КПП. Сонный дежурный – мужчинка с залысинами и геморроидальным цветом лица, как почему—то подумалось Ирине, вяло выслушал ее жалобу и отреагировал более чем спокойно. То есть настолько спокойно, что даже ничего не сказал. Вообще. Жужжали мухи, но опять же как—то сонно.

Ирка посмотрела на свеженамалеванную табличку «Без пропуска вход запрещен!», прикинула, стоит ли ломиться буром, решила пока обождать с этим и выбралась из душного КПП на свежий воздух. У шлагбаума отирался молодой паренек с такой же повязкой, что была на рукаве у сонного дежурного. Паренек отчаянно скучал и потому увлеченно ковырялся в носу, вкладывая в это нехитрое действие всю душу. Ирка минуту прикидывала возможные варианты, потом решила, что надо же понять что тут и как, подошла и сказала:

— Привет! Давно здесь? – и улыбнулась.

— Угу – ответил паренек, но ковырять в носу прекратил.

— Слушай, а что это за место?

— Не понял? Тебе надо—то что? Ты кто?

— Я вчера с конвоем приехала – из Питера конвой который.

— А! Только ты что—то мне мозги паришь – с чего тогда тебя в отстойник сгрузили? Дально бои—то все в чистой зоне живут.

— Меня на трассе подобрали, у меня мотоцикл накрылся.

Парнишка оживился и минут десять Ирке пришлось старательно описывать свой упокоившийся в болотах Новгородчины агрегат. Ее собеседник оказался завзятым любителем мотоциклов, знал о них наверное все – ну или так показалось не слишком продвинутой в технике Ирине, и свернуть тему с железных коней на то, что тут вокруг творилось оказалось непросто.

На Иркино счастье пацан наскучался, стоя у шлагбаума и потрендеть ему было в радость. Сам он жил в «чистой зоне», но видимо и эта зона была не совсем одинаковой – про начальство и его житье пацан говорил с явной завистью. То же получалось и с теми же дально боями, как он называл не водителей грузовиков, а группы, работавшие на большом удалении от базы, в частности и тех, кто сопровождал конвои.

А вот то место, проход из которого в «чистую зону» как раз и преграждал охраняемый им шлагбаум пацан презрительно величал отстойником, помойкой и всяко разно. В общем Ирка с ним была согласна. Как она поняла – тут жили всякие мутные и непроверенные личности, никудышники, сброд и человеческий мусор.

В самом начале Беды тут был развернут временный лагерь для эвакуированных, куда собирали всех выживших, но те, кто представлял из себя мало—мальскую ценность, имел голову и желание выжить довольно быстро эту зону покидали, а тут оставался отстой. По инерции их бесплатно подкармливали, благо в самом начале мародерка носила лихорадочный и хаотический характер, вот и нагребли всякой дряни, которую девать было некуда, а употреблять не хотелось, потому шла всякая соевая тушенка и просроченная жратва на прокорм обитателей отстойника.

Перспективы у отстойниковских жителей были самыми невнятными, но пока хватало соевой тушенки ни у кого не было каких—либо планов что—то менять, не до того было. Ирка осторожно поинтересовалась – а как либо вмешиваются люди из «чистой зоны» в жизнь отстойника. Оказалось, что крайне мало, что там делается мало кого волнует. Хотя была с пару недель серьезная поножовщина, так пришлось гоняться по помойке за парой обратившихся зомби, а зачинщиков резни показательно грохнули, даже и суд вроде был какой—то. Довольно длинный – минут пятнадцать разбирались.

Тут паренька явился менять старый гриб с сизым бугристым носом, паренек радостно отдал ему повязку и ушмыгнул, только его и видели. Гриб продолжать разговор категорически не захотел, посмотрел презрительно на раздрызганные Иркины кроссовки и демонстративно задремал, сидя на принесенной с собой табуретке.

Мда, неласково тут в Ржеве получается… Или это не сам Ржев еще? Отстойник явно находился в старой советской промзоне, видно было, что тут раньше народу жило больше, но сейчас жилой можно было назвать только ту часть, что примыкала к КПП – несколько десятков стройвагончиков, каких—то балков, частью явно не жилых уже, но когда—то наскоро приспособленных для жилья.

Мусор на старом бетоне, неухоженность, непонятные обшарпанные люди. Ирина остро почувствовала свое одиночество. Еще хорошо, что пистолет при себе, это как—то успокаивало.

Вспомнив про пистолет, Ирка поискала по карманам и нашла подаренные вчера патроны. Для начала деловито набила оба магазина к Макарову тупоголовыми кургузыми унитарами, оставшиеся ссыпала в карман обратно. Задумалась, что дальше делать. Надо отсюда выбираться, вот что надо!