Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов - продолжение

Время на опушке тягуче замедляется. Напряжение висит в воздухе – вот не поверишь в точность этого высказывания, пока не попадешь в подобную ситуацию. И пролетающая у меня перед лицом бабочка словно потеряла свою воздушную легкость, машет крыльями медленно, с натугой, словно фанерный динозавр из старого японского фильма.

— Делаем так: я задаю вопрос, вы оба отвечаете – сначала шофер, потом ты. Этот придурошный будет подтверждать правоту того или другого. Слышь, матерщинник, я про тебя говорю! – обращается к хамовитому Брысь.

— А иди ты на … — громко и резко отвечает ему хамовитый.

— Как скажешь – соглашается майор и кивает Ильясу. Тот не чинясь, тут же хлопает из бесшумки. Мне не видно, куда он стрельнул, но явно не в голову. Грубиян вместо потока мата странно сипит, словно спустившее колесо, сворачивается в клубок как еж. Остальные трое подскакивают, сидя на месте, и стараются отползти в сторонку, но тут же видят стволы, направленные в их сторону.

— Шаг вправо—влево – попытка к бегству, подпрыгивание – провокация – предупреждает Ильяс.

— Продолжаем разговор, теперь отвечать будешь ты. Итак, где находится старый танк? На перекрестке или в ремонте? – невозмутимо спрашивает майор у обалдевшего тупаря.

— Попугай мистера Коттона, тот же вопрос! – говорит странно знакомую фразу Ильяс.

— Да отвечай ты, придурок! – не выдерживает шофер.

Тупарь ошалело смотрит на нас, на корчащегося рядом и потому молчащего наконец—то хама. Сглатывает слюну. И вдруг спрашивает:

— Если отвечу – что дальше со мной будет?

— Жить будешь дальше.

— Пятнадцать минут – ехидно заявляет «каска». Получает сапогом в бок от Ремера, затыкается.

— И не пятнадцать минут, а сколько на роду написано. А с людоедством твоим Кронштадтский суд разбираться будет. Ты думай—то побыстрее, товарищу твоему не очень долго осталось на этом свете, скоро перекинется и обратится – терпеливо, как дитю малому, растолковывает майор.

— На перекрестке танк. В сарайчике – вдруг вполне внятно высказывается тупарь.

— Ясно. Второй вопрос… — спокойно продолжает Брысь.

Очень скоро становится ясно, что по большинству вопросов тупарь поддерживает сказанное шоферюгой. На часть вопросов он ответить не может – действительно знает мало, есть такая порода людей, которым все пофиг, но если видел, что танк установили близ перекрестка и замаскировали – то да, подтверждает. «Каска» затравленно вертится на заднице, с лютой ненавистью смотрит на своих товарищей по несчастью, на нас. Вздрагивает, когда майор обращается к нему:

— Интересно вот мне. А как ты нас собирался провести? И главное – куда?

— Да очень просто – вместо проигравшего «каски», говорит немного оживший шофер.

— И? – поднимает бровь Брысь.

— На блок—посту три обалдуя. Проехали бы спокойно – они до того там обленились что и шлагбаум не закрывают. А дальше – наверное через псарню бы повел. А там собачки. Он там тоже работал, с ним собачки знакомы, не тронут. Те, кстати, собачки, которыми вашу разведку травили, если интересно. Вы б прибрали этого, а то он уже затих, сейчас оборачиваться будет – кивает шофер на своего умирающего соседа.

— Да пожалуй – раздумчиво говорит Брысь. Кивает Ремеру. Тот понятливо поднимает за шкирку шофера с земли, режет стяжку на локтях. Шофер опасливо разминает руки, с недоумением смотрит на майора, который забрал у Саши потертый пистолет, выщелкнул магазин и неторопливо выбрал оттуда несколько тускло—желтых патрончиков.

Потом вставил магазин на место и протянул шоферу этот старый ТТ. Я с некоторым недоумением узнаю в этом оружии своего старого знакомца – тот самый пакистанский ублюдок. Это черт возьми, уже не просто паршиво сделанный пистолет, это уже символ прямо какой—то получается, вроде переходящего знамени. Инициация новичков, ага, священный артефакт…

Шофер недоумевающее смотрит на майора. Тот кивает в сторону скорчившегося раненого. На физиономии стоящего пленного все то же выражение недоумения. Тупит парень. Хотя намек куда как прозрачен.

— Некогда нам ждать пока обернется. Заканчивай здесь – у тебя как раз один патрон в стволе. А ранение у твоего приятеля смертельное, тут лечение не катит. Давай, и поехали. Времени—то у нас уже нету, артиллеристы готовы и миндальничать им не резон.

— Куда поехали? – глупо удивляется шофер.

— К вашим в гости. Если доставим туда группу наведения, то с корректировщиком сможем накрыть не абы все и сразу, а конкретные цели. С гарантией того, что по твоим домашним не прилетит точно. Где они кстати живут и сколько их? Ну вот видишь как хорошо выходит – по твоим данным рядом ни одной стоящей цели. Все, давай, решайся.

— Как в кино значит, как у чеченцев? – криво пытается улыбнуться шофер.

— Нет. Просто все – на войне либо ты за наших, либо за противника. Вариантов нету, только эти. Так что действуй, чтоб мы поняли, что ты на нашей стороне.

— А патрон чего один? — тянет резину пленный.

— Чтоб желания не возникло остальных свидетелей пострелять.

— Вас что ли? – недоумевает шоферюга.