Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов - продолжение

— К слову боеприпаса у нас тоже маловато – замечает как бы ненавязчиво инвалид. Этак с намеком. До меня доходит смысл – надо собрать с убитых все, что может пригодится.

— И в фургоне есть буханка хлеба – кобылу эту бы неплохо подманить. Больше то, кроме тебя, перевозочных средств не осталось – и авто и квадры меховой ушанкой накрылись – продолжает намекать весьма прозрачно красавчик.

— Вот уж с кем дел не имел, так это с лошадьми – опасливо отвечаю я на эти намеки.

— Домашняя живность была? – хмыкает он.

— Хомячки, аквариумные рыбки, коты и собака – ставлю я точки над И.

— С таким набором разностороннего опыта легко с лошадью справишься – утешает и воодушевляет меня инвалид.

— Да прямо… Сам—то на лошадях ездил? – интересуюсь я у будущего рейтара.

— Нет, весь опыт общения – когда сына катал в Парке Победы. То есть его девушка коневод катала, а у меня конь этот сторублевку сжевал, девчонка не успела перехватить… Но других вариантов—то нет? Но мне было дело про коников рассказывали сослуживцы. Те, что на конях службу несли.

— Конный полк при Мосфильме? – уточняю я.

— Да нет, погранслужба в горных районах. Кавказ, Таджикистан… — рассеянно отвечает калека и тут же рекомендует мне спрятать пистолет в кобуру и не валять дурака.

— С чего вдруг?

— Нет смысла выстрелы глушить уже. Кого могли – мы уже приманили. Включая и этих драгунов недоделанных. С автоматом безопаснее, мало ли на шустера нарвешься или еще кого. Главное – лошадь бы привести - растолковывает он мне.

— Ну а если – не?

— Тогда и впрямь придется в фургоне сидеть и надеяться на лучшее, пока кто не окажется в радиусе действия твоей рацеи… Ты к слову пробовал связаться?

— Ну пробовал. Шуршит мировой эфир и все… Ладно, я пошел. Хлеб у тебя где лежит—то? – смиряюсь я с очевидным.

В лесу ничего не поменялось, разве что тени уже немного иначе легли – время—то летит. С покойного пулеметчика я по распоряжению безногого стянул странный рюкзак—короб, в котором по словам моего напарника пулеметные ленты удобно таскать и прямо оттуда подавать в пулемет. Пистолет опять же необычный достал, карманы проверять не стал, в конце—концов подтащил тяжеленный труп за шкирку поближе к красавчику, если ему охота – пусть обыскивает. С определенным чувством горделивой радости нашел в паре шагов от трупа здоровенный кинжал непривычного вида, явно восточный, вычурный, но очень изящный, красивый, с позолоченной рукояткой и посверкивающими на солнце цветными не то стеклышками, не то даже каменьями. То, что меня собирались не голыми руками взять, а все—таки снять «с ножа» несколько повысило мою самооценку, не шибко, но все—таки. Интересно, чей кинжал—то, турецкий, персидский или индийский? И вроде не новодел. Ведь по нынешним временам он и музейным может быть, чем черт не шутит, упакован—то убитый очень достойно, все на нем лучшее. Не стеснялись чертовы сектанты, скромностью не страдали.

Обговорили возможные нюансы, если мне в ходе охоты за кобылой придется наоборот удирать от какой—нибудь неживой твари, проверили связь по нашим рацийкам и я с крайней неохотой отправился опять в лесок. Вертеть башкой пришлось как сове какой—то. Видимость убогая, за деревьями непросматриваемых зон полно, да и вколотили в меня за прошедшее время, что даже тупой зомбак может кратковременно ускориться, а уж про шустеров или морфов и речи нет и тогда неизвестно унесут ли меня ноги. А еще и парочка людоедов тоже настораживала – шумим—то мы сильно, моторы за моей спиной по—прежнему урчат.

Немножко с дороги сбился, все—таки волновался видно, когда тут бегал в прошлый раз, потому вышел неожиданно для себя на второй квадр, тот который лежал задрав к небу зубастые протекторы колес. Место, где валялся второй из конного патруля я увидел после этого сразу же – и не только потому, что запомнил место, хотелось бы мне быть таким наблюдательным. Нет, там маячило что—то светло—серое, чего раньше не было. Гадать не приходилось, чего тут гадать, ясно, что на сладкое мясо приплелся ближайший зомби, шел на шум, а тут такой вкусный подарочек. Зараза, они же тут отожрутся, на двух—то трупцах, не хватало нам морфеусов тут саморощеных. Молодой парень, одетый в когда—то щегольскую, когда—то белую куртку на меня внимания не обратил никакого, жрал, аж давился. Его я щелкнул из пистолета в затылок, старательно поглядывая по сторонам. Рожки из загаженной разгрузки тянуть ни малейшего желания не возникло, лошади на сто метров не нашел, зато пришлось упокаивать еще трех медленно бредущих на гул танковых движков мертвяков. А пальбу я за это время несколько раз слышал, причем разную. И не только пальбу, бабахинг был и чисто артиллерийский, звонко жахало, хоть и далеко.