Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов - продолжение

Возвращался я на полянку с убитой машиной и инвалидом несолоно хлебавши. Квадры оба были искалечены серьезно, рассчитывать на них не приходилось, обыскивать весь лес ради лошади не манило ни разу, а следы подков были натоптаны так, что я никак не смог определить в конечном счете куда двинули коняшки. Лучше я опять на дерево залезу. Безрадостным голосом сообщил напарнику, что вышел у меня шиш с маслом. Он очень спокойно посоветовал возвращаться. Я и вернулся.

Гнедая лошадь стояла рядом с инвалидом. И по моему он ей давал что—то с руки. Ну точно, хлебом кормит – я ж буханку его разломал на куски, несколько себе по карманам рассовал, остальное там осталось. Экая скотина. Это я не про лошадь, а про красавчика, мог бы сказать, что искомое само нашлось, я бы не таскался по летнему лесу, потея от страха и жары. Животина посмотрела на меня спокойно, опять потянулась мордой к руке с хлебом. Разве что этак ушами подвигала, как это называется… прясть ушами, что ли?

— Ну вот. Транспорт у нас есть уже – удовлетворенно заметил я.

— Черт ее знает – с сомнением отозвался безногий.

— А что за сомнения? Она оседлана, спокойна, вон хлеб жрет с удовольствием. Ясно же, дрессирована. Сел да поехал.

— Предпочел бы квадроцикл – отозвался он.

— Ну я тебя подсажу, если ты об этом – утешил я его.

— Спасибо, конечно…

Хлеб с моей руки лошадка взяла не чинясь, вежливо и аккуратно, а то я опасался, не тяпнет ли своими желтыми зубищами. Нет, действительно лошадка воспитанная.

— Того людоеда уже жрать пристроились – походя информирую я калеку.

— Паршиво.

— Да уж не без того. Патроны с него было не взять, загадилось. Ну что, трогаем?

— Давай! – обреченно соглашается красавец.

Подсадить здоровенного рослого мужика на лошадку оказалось не вполне простой задачей. Ног—то у него нет, а протезы он отстегнул, да и без толку они были. Хорошо, что у него ручищи мощные и он в общем в немалой степени сам себя подтянул, ухватившись за луку седла. Наконец устроился как надо, я подал ему уздечку, он взял ее в руки и неуверенно улыбнулся.

— Нно, пошли потихоньку! – скомандовал он.

Лошадка восприняла команду совершенно неожиданно – сначала резко присела на задницу, а потом и вообще улеглась, когда не ожидавший такого привета наездник кувыркнулся назад, мелькнув в воздухе пустыми штанинами. После этого как ни в чем не бывало встала, встряхнулась и потянулась носом к моим карманам, где еще хлеб оставался.

— Вот чертова скотина! – как—то озадаченно высказал свое мнение неудачливый наездник.

— Не ушибся? — Спрашиваю его.

— Нет вроде. Это она что тут изобразила, а?

— Ну я не знаю. Мои аквариумные рыбки такое мне не устраивали никогда – говорю я чистейшую правду. А лошадка по—прежнему намекает, что от хлебца бы не отказалась.

Но она нам нужна для несколько иного, хлеб—то я и сам горазд жрать, а вот переть на себе безногого мужика – оно не очень—то воодушевляет. Особенно в зазомбированной враждебной местности.

— И что мы теперь будем делать с этой кониной гадской? – несколько растерянно спрашивает нездачливый ковбой.

— Ну я даже и не знаю – говорю я истинную правду, вовремя подавив инстинктивное, но весьма неуместное желание протянуть ему руку и помочь встать на ноги. Вместо этого в виде заменного жеста, для самого себя неожиданно, протягиваю ему кусок хлеба, который распихал для коняшки по карманам своей куртки. Он автоматически берет хлеб. Так же механически начинает жевать. Я тоже. Лошадка тянется мордой, но хлеба не получает, не заслужила, коварная скотина. Но все равно лезет.

Глава 27. Конная форма одежды и новое задание.

— А что рекомендовали твои знакомцы? Те, которые лошадники и копытники? – спрашиваю я, просто чтобы не молчать. Безногий задумчиво жует хлеб, смотрит на часы.

Чешет в затылке, потом решительно говорит:

— Это все потому, что мы нарушили главное в общении с лошадьми.

— Ну, догадываюсь. Раз не пошло как надо. И что мы нарушили?

— Форму одежды.

— Опять двадцать пять…

— Погоди, я не шучу. Всадник при знакомстве с лошадью должен быть одет надлежащим образом – цилиндр или каскетка, высокие сапоги для верховой езды и стек. А у нас ничего этого нет, гм… Вот лошадь и сердится. Это ж как на бал в резиновых сапогах припереться.

— Ну и где я тут в лесу все это найду? – озадачиваюсь я.

— Все не все… А кое—что можем. Знаешь, что такое – стек?

— Ну это что—то из программирования. А конский — тонкая палочка с ременной петлей на конце, применяемая как хлыст при верховой езде. Так?

— Точно так. Возьми топор из ящика за дверью и вытеши стек для этой животины.

— Не очень себе представляю, как?

— Да не мудря – сантиметров шестьдесят в длину, сантиметров пять в диаметре – вполне себе стек получится. Обойдемся без кожаной петельки в конце—то концов, в полевых—то условиях…