Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов

— Вы вот на тему чего поразмыслите — я когда в Лос—Анджелосе у своего однокашника гостил сам удивился. Однокашник у меня из врачей в сценаристы переметнулся. Невысокого полета птица, на хлеб с маслом хватало, хотя полагаю, что скорее как литературный негр подмолачивал у более матерых. Не в этом соль. Я как—то его спросил— почему в фильмах пендосы такие тупые — обязательно им разделиться, обязательно вести себя по—идиотски, обязательно глупостей наделать. Зачем вы такие дурацкие сценарии пишете? А он мне и отвечает: «Да все просто, иначе не получится приключений. Когда все идет как надо и разумно, то вместо приключений производственный репортаж выходит, без кишек и мозгов на стенке. Не зрелищно ни разу. А вот как все разделились и пошли поодиночке Силам Зла противостоять — тут тебе и визг и кишки и мозги». Конечно, когда вы всей командой этого морфа проутюжили — так и рассказать вроде не о чем. А вот в одиночку б если вам пришлось это делать?

— Сомневаюсь, что мне удалось бы потом это описать — самокритично оцениваю я свои шансы при встрече даже с прыгуном. Я по летящим объектам стреляю неважно.

— Вот о том и речь.

— Ребята. Пора, готово уже — всовывается в дверь медсестра.

— Ну, пошли страждущее население спасать — иронично говорит усачу его молчавший до того коллега.

Так, кило апельсинов у меня есть.

Пионерскую группу нахожу практически сразу — достаточно пройти в ворота на стадион — он как раз рядом с больницей. Детишки уже такие — большие, лет по 14 — 15.

Человек двадцать, один взрослый, который практически не выделяется из этой толпы ни габаритами — некоторые подростки еще и повыше будут, ни одеждой — они тут все в одинаковом камуфляже. Разве что он единственный вооружен, да еще у него нет левой руки.

По возрасту он тоже не намного старше своих подопечных, лет двадцать пять, двадцать восемь — есть морщинки на лбу и в уголках глаз.

Заняты детишки приготовлением пищи — стоит пара десятков жестяных сборных ящичков, из них валит дымок, и когда ветерком дымок доносит до моего носа, понимаю, что это они коптят рыбу. Запах вкусный.

Подхожу, представляюсь. Вожатый неожиданно для меня собирает в кучу своих подопечных и говорит: «Вот ребята, я про него рассказывал — это их Охотничья команда отработала ампутацию, спасающую от укуса зомби».

Мне становится сильно неловко, так внимательно они на меня смотрят. А тут еще чертов однорукий начинает жать мне руку и говорить прочувственным голосом: «Спасибо, доктор!»

Нелепое ощущение, да и спрашивать в такой патетический момент пару копченых рыбин как—то неловко, поломаю я им патетический воспитательный момент, как Гаврила Державин, столп и Великий Поэт оконфузил встречавших его с трепетным почтением лицеистов вопросом: «А где тут, братец, отлить можно?»

Отвечаю на всякие вопросы, страстно желая свалить побыстрее, тем более, что сегодня мы щенка с собой не брали, ждет уже небось, прогуливать ее надо и дрессировать опять же. Впрочем, приходит в голову умная мысль.

— Мне интересно стало — пионеров посмотреть. А тут еще смотрю, что вы что—то готовите. Я так не умею, что считаю прорехой в образовании. Вот и хотел уточниться — учите ли кого со стороны, или нет.

— Учим. Тем более, что это несложно. Хиросима, угости Доктора сигами.

Белобрысая круглолицая девчонка фыркает презрительно носом, но распоряжение выполняет быстро, замотав трех обалденно пахнущих сигов в коричневую крафт—бумагу.

Черт, жжется. Приходится натягивать перчатку.

— А почему Хиросима?

— Серафима меня зовут — мрачно косясь на вожатого, бурчит девчонка.

— Ага. Понял. Спасибо Хирос… То есть извини, Серафима, оговорился — отвечаю я не очень удачно под хохот ее приятелей.

— Не за что — бурчит девчонка, сердито глядя на вожатого.

— Мне не удобно забирать харчи у ребят просто так.

— А мы просто так и не даем — отвечает вожатый.

— То есть как?

— Сможете найти время пообщаться с ребятами?

— О чем?

— Расскажите как вы морфа в плен взяли! — выдает Хирос… то есть Серафима конечно.

— И как Завод чистили! И про госпиталь! — подхватывают ее приятели.

— Договорились? — спрашивает вожатый.

— Ребята у нас в команде есть люди и позаслуженнее…

— А вы все и приходите. А мы вас еще рыбой угостим — нам рыбаки привозят. Ладожская, чистая. На ваших хватит!

— Ну, я поговорю с нашими. Ладно, что—нибудь придумаем.

— Обещаете?

— Обещаю!

Чертовы анестезы, сосватали мне рыбку. Вот мне подвигами своими похваляться — самое то. И рассказывать—то неудобно ни разу. Ишь, чего набуровили — морфа в плен взял. Ага. Восемь раз не напрягаясь. И главное — смотрят как… И поди их разочаровывай. Вот вляпался так вляпался.

Глава 8. Сюрвайверы. Новгородчина.