Мы, кто катит этот мир

Сквозь нахлынувшую тишину пробились голоса. Они доносились одновременно со всех сторон. Разные, тихие, громкие, успокаивающие и пугающие. Несколько женщин пели печальную песню, кажется, кто-то плакал навзрыд. Откуда-то из-за сплошной стены высокого кустарника, размеренные и неотвратимые, как звуки маятника, долетали монотонные хлопки, будто кто-то выбивает ковер.

Все это разом навалилось на него. В одно мгновение ним овладело отвратительное чувство, ощущение того что ситуация неумолимо выходит из-под контроля. Давненько с ним подобного не случалось!

Нервозность передалась лошади. Она перестала щипать траву, повела ушами, повернула голову, искоса взглянула на седока. Тот рассеянно кивнул, она неторопливо побрела вперед.

Несмотря на то, что новая дорога, точнее, колея, была еще хуже, чем та, с которой он свернул, ехать было удобнее. Причиной тому служило природное украшение – ровный строй старых деревьев, растущих по обеим обочинам. Густые кроны дарили тень, радовали относительной прохладой. Тут еще птицы подключились, окружили веселыми трелями случайного путника…

Прошли совсем немного. Буквально несколько десятков шагов и деревья украшавшие колею отступили. Умная лошадь и окончательно растерянный ее всадник вышли на не слишком широкий, зато изрядно вытянутый в длину двор. Большую его часть занимала клумба, также прямоугольная, но со скругленными углами. На ограниченном каменными бордюрами пространстве густо росли, радуя красотой и опьяняя запахами, цветы. Выгодно дополняли картину струйки фонтанчиков, что пробивались из-под живого ковра, пульсировали они, разбиваясь в водяную пыль, на которой вспыхивали и меркли небольшие радуги.

Под копытами лошади проглядывала брусчатка, настоящая, сложенная чьими-то умелыми руками, но слишком уж запущенная. Скрывал красоту слой нанесенной почвы, а в промежутки между соседними камешками то тут, то там пробивалась трава.

В дальнем конце очищенного от деревьев и украшенного цветами пространства виднелся роскошный особняк. Там, у нижней ступени лестницы ведущей к входным дверям стояла карета. Та самая, зеленая с золотом. Пассажирки видно не было, но на козлах сидел худощавый смуглый мужчина среднего возраста, облаченный в расшитый серебром костюм и с удивительно живописной широкополой шляпой на бритой голове.

Голова под шляпой качнулась, будто кивнула. Не иначе как возница убедился в том, что экипаж заметили. Рука с кнутом поднялась вверх, описала в воздухе дугу, отчетливый послышался хлопок. Карета тронулась и медленно покатила в дальний конец двора, туда, где можно было видеть невысокие, слегка покосившиеся хозяйственные постройки.

Чувствуя напряжение, что не покидало седока, лошадь неуверенно переступила с ноги на ногу. Воровато огляделась, поняла, что никто не обращает на нее внимания, ступила шаг, затем еще один. Как несложно догадаться, ее заинтересовала свежая зелень на клумбе, и вряд ли интерес был обусловлен исключительно любовью к красоте во всех ее проявлениях.

Не дано было сбыться мечтам животного. Седок вовремя заметил хитрый маневр и легонько ударил лошадь каблуками. Та фыркнула, на этот раз громко и выразительно, всем своим видом стараясь показать, что умные млекопитающие думают о таких вот людях, как он. Снова скосила глаза, взглянула на благоухающую зелень, после опять на седока. В глубине огромных глаз светилась, угасая, надежда.

Еще один удар каблуками в бок. Все стало ясно. Тяжело и совсем уж по-человечески лошадь вздохнула.

Целиком и полностью отдавая себе отчет в том, что пауза затянулась, а безмолвная перепалка с животным лишь способ отсрочить время принятия решения, он огляделся. Казалось, вот он дом, зайди да разберись, но нет же! Странная до нелепости мысль поселилась в его голове, он вдруг подумал о том, что приличные люди без приглашения в гости не ходят. Вот откуда у него такие мысли?

– Похоже, таковы правила, ее правила, – пробормотал он, продолжая нервно оглядываться. – Подумать только, всего лишь пару дней назад я о таких мелочах и не задумывался, а вот теперь…

Лошадь все еще не смирилась, ей совершенно не нравилось стоять без движения, к тому же на единственном месте во всей округе, где не росла трава. Она еще раз фыркнула, теперь уже с отчетливо слышимыми нотками призрения. Несколько раз ударила копытом о камень, резко повернула голову, призывно заржала, ожидая хоть какой-нибудь реакции.

Тем временем в дальнем конце двора проявилось движение. На крыльцо особняка вышел высокий статный мужчина в лоснящейся изумрудно-зеленой ливрее. Слегка несуразный образ. Даже на достаточно внушительном расстоянии было видно, что старомодный гидрид пальто и пиджака на пару размеров меньше, чем требуется при богатырском того телосложении. Ткань обтягивала по-настоящему атлетическую фигуру, сковывала движение. Лицо неизвестного закрывала черная в цвет коже полумаска, как напоминание о том, что время карнавала все еще не прошло, на руках же контрастные белели перчатки.