Мы, кто катит этот мир

Пиджак, играющий роль страховочного пояса, ослаблен. Осторожно, стараясь не сорваться, во всяком случае, раньше времени, он начал спускаться. Остановился в метре над сидящим в седле полицейским, который с выражением растерянного любопытства разглядывал человека, что вспомнил о своих обезьяньих корнях, разжал пальцы и прыгнул. Не ожидавший такого поворота, блюститель правопорядка под улюлюканье зрителей свалился с лошади. Уже внизу, лежа на земле, служивый попытался вынуть саблю, но та или застряла, или была всего лишь частью оригинального карнавального костюма. Он же удобнее устроился в седле, наклонился и крикнул:

– Извини друг, но у меня нет другого выхода!

Мгновение и ему удалось убедить себя в том, что он умеет управлять живым транспортом. Еще мгновение и лошадь тоже в это поверила. Вздыбилась своенравная, проверяя решимость седока, мотнула головой в знак покорности и весело устремилась вперед, буквально вклинившись в толпу.

Новый способ передвижения ему сразу понравился. Умное животное, казалось, читало мысли человека и выполняло команды, не дожидаясь пока те будут озвучены. К тому же прохожие, которые не были склонны пропускать пешехода, не сопротивлялись, расступались, с готовностью уступая дорогу лошади и ее седоку. Если еще добавить тот очевидный факт, что с высоты седла гораздо лучше обзор, так и вовсе все вопросы отпадали, кроме разве что одного – почему он раньше не пользоваться столь удобным «транспортным средством»?

Немного поколесив по центру города, преследуемый ним экипаж свернул на менее оживленную дорогу. Почувствовав простор, четверка коней прибавила ходу. Карета поспешила вперед в неизвестность. При этом об одиноком всаднике не забывали. Несколько раз в заднем окошке мелькал яркий овал – лицо, скрытое желто-оранжевой маской. Она, вне всякого сомнения, она! Раскачивался силуэт, часто наклонялся, будто гримасничал, смеялась она над ним, никак ни иначе…

Переполненный отдыхающими центр города остался позади. Смолк шум толпы, затихли оглушающие звуки музыки. Затерялись где-то вдали высокие ухоженные дома, а с ними и зелень парков с прохладой скверов. Он оказался в районе, о существовании которого даже и не подозревал. Мрачное место, унылое. Куда ни глянь – покосившиеся хибары, обнесенные жалким подобием заборов, везде горы мусора, разруха, словом, одно сплошное запустение.

Стремительно изменяющийся пейзаж его нисколько не волновал. Он видел цель, видел карету, верил, что та, о ком его мечты, внутри роскошного экипажа, прочее же было даже и не вторично…

Лошадь, существо не только умное, но еще и сильное, несколько раз фыркнула, намекая на то, что ей ничего не стоит обогнать карету. Она даже оглянулась на седока, лукаво подмигнула, мол, к чему этот цирк, давай, а! Он рассмеялся, отмечая, что отлично понимает животное, покачал головой, целиком и полностью отдавая себе отчет в том, что правила есть правила, если она хочет, чтобы он ее догонял, то так тому и быть.

Вслед за трансформацией пейзажа менялась и дорога. Изменилось, точнее, исчезло покрытие. Сначала пропал асфальт, уступив место жалкому подобию брусчатки – дикому камню, кое-как вдавленному в грунт. После пропала и она, осталась только пыльная виляющая средь монотонных в своей зелени полей грунтовая колея.

Затерялся в бесконечных просторах город с его мрачным пригородом. Не было более урбанистических пейзажей. Был только темно-зеленый кустарник, скорее, высокая с широкими листьями трава. Покачивались бесконечные плантации, навевая грусть, что сродни унынию.

Служившая источником плотной серо-коричневой пыльной облачности, что расползалась по земле, карета притормозила, не иначе как пассажирка хотела удостовериться в том, что ее маневр не останется незамеченным. Лишь только воздух вернул себе толику прозрачности, экипаж снова тронулся, но поехал уже не прямо, а налево, свернул на другую, еще более узкую, практически незаметную на общем зеленом фоне колею. Опасаясь подвоха, он легонько ударил лошадь каблуками. Та недовольно фыркнула, но подчинилась – побежала быстрее.

Остановились на развилке. Условная дорога весело спешила куда-то вдаль, по левой же стороне виднелись два столба, поддерживающие широкую растрескавшуюся доску. Когда-то на ней было вырезано несколько слов, название некоего садового товарищества или что-то в этом роде, но к тому моменту от них остались лишь отдельные буквы.

Не преминув заметить, что седока занимают резные надписи, прагматичное животное не стало терять времени. Умная лошадь наклонила голову и принялась щипать густую насыщенно-зеленого цвета, будто недавно окрашенную, траву. Копыта перестали топтать окаменевшую от недостатка влаги землю. Размеренный топот сменился безмолвием. Абсолютным, густым и чуточку даже пугающим.