Мы, Мигель Мартинес. Гражданская война (СИ)

За устранение убийц Розы Люксембург и Крала Либкнехта, а также получение важной разведывательной информации, Мария Фортус и Рамон Касанельяс были награждены Орденом Красного Знамени (каждый, а не один на двоих, как вы понимаете). Их информация стала еще одним подтверждением того, что Гражданская война в Германии разразится с дня на день.

Но одному человеку сегодня до всех этих событий не было никакого дела. Михаил Кольцов сидел в своей квартире один-на-один с бутылкой водки. Днём к нему заехал Артузов и сообщил, что австрийская полиция нашла тело женщины, которую опознали как Марию Остен. Перед тем, как ее похоронить заживо, женщину пытали. Подробностей Артур не сообщил и ему за это Кольцов/Пятницын был очень благодарен. Он уже прикончил бутылку водку и взялся за вторую. Но водка его не брала, спасительное беспамятство так и не наступало.

Глава двадцать вторая. Любому запою приходит конец

Глава двадцать вторая

Любому запою приходит конец

Москва. Дом на набережной. Квартира Михаила Кольцова.

14 октября 1933 года

Миша сорвался. И я ничего сделать не мог. Неделю он беспробудно пил. Моё сознание было прибито и тихо отлеживалось на самом дне. Блин! Ну почему водка в это время такая дешевая? Ну, скажем так, Абсолюта тут днём с огнём, а та что есть, стати, довольно приличная, но не такая дорогая. В СССР, при Сталине за качеством продукции следили. Точно по завету Ильича: «лучше меньше да лучше». Всю эту неделю я пытался как-то вырваться, восстановить контроль. Но у меня на этот раз почти ничего не получалось. Вообще-то Кольцов много не пил, потому как совершенно не мог переносить больших доз алкоголя, поэтому старался обходиться малыми порциями.

Хотя, мне кажется, что Миша просто слишком ценил свои мозги, и старался их не забивать ерундовой эйфорией от этилового спирта. Но тут получилось, что смерть Марии Остен выбила его из колеи надолго. Всё, что я осознавал, так это то, что несколько раз заходил брат Боря. Он, вроде бы, даже пытался изъять запасы спиртного. Но у Кольцова по квартире было несколько нычек, до которых тот добраться не смог. Двенадцатого рано утром появился Артузов. Вот этот взялся за меня всерьёз. Сначала устроил настоящий шмон и реквизировал все запасы водки, а ближе к вечеру материализовались ввалились два моих куратора от НКВД. Сделали Кольцову внушение и тот затихарился. Ну а мне пришлось за него отдуваться перед ответственными товарищами. Хорошо еще, что я в эти дни не нужен был никому, кроме редакции, но вот возникла необходимость — и мне быстро промыли мозги. Могу сказать, что мне стыдно не было. Я-то Кольцова понимал. Хорошо понимал — его боль стала и моей болью. Но то, что он уйдет в запой для меня стало полнейшей неожиданностью. Оказался к этому не готов. И вот четырнадцатого, всё ещё страдая от последствий оного запоя, я предстал пред грозные очи товарища Артузова.

— Миша, что за хрень? Ну не должна тебя даже смерть товарища так выбивать из колеи! Миша!

— Артур, уж ты мне снова не капай на мозги… итак плешь проели нравоучениями. Понимаю я, всё понимаю. Только я её любил. Вот оно как получается. А она из-за меня и погибла.

— Миша, понимаю, всё понимаю, но нельзя же так… помянуть надо было. Но и остановиться тоже надо было.

— Знаю, сорвался. Не смог.

— Тут такой нюанс возникает… — Артузов задумался. Потом продолжил, как-то понимая, что бередит мне свежую рану, но по-другому он не мог.

— Думаю я, её пытали, хотели выяснить, кто с ней катался по Австрии, собирал компромат на Гитлера. И главный вопрос: смогли они это из неё выбить или нет?

— И для чего ты этот вопрос задаёшь? Что мне с него? Хотя, как я сумел ее узнать, то Мария — женщина-кремень. Больше шансов, что не выдала. Но на сто процентов я не уверен.

— Так, Миша, по-быстрому привёл себя в порядок! В полный порядок! Завтра в полдень совещание у товарища Сталина, и ты обязан там присутствовать. Понял? Побрил морду лица, и чтобы выглядел, как огурчик. Ох и получу я втык за тебя! Миша… Ты не имеешь права так срываться, понял?

— Понимаю. Извини, Артур, подвёл я тебя. Извини.

— А… ладно, там видно будет. Главное, чтобы ты завтра чего не упорол.