Мы, Мигель Мартинес. Гражданская война (СИ)

А потом приехал брат вместе с супругой, и они принялись приводить меня в порядок. А Боря тот еще садюга! Ладно, к его бубнёжу я привык, но вот то, что он придёт со своей первой женой — этого я не ожидал. Розалия Борисовна Корецкая была женщиной очень строгих правил. Боря сошелся с ней в свои юные девятнадцать лет, проживая в Киеве и в Москву приехал женатым человеком. В тридцатом вторично сочетался браком второй раз, на машинистке Раисе Ефимовне Фрадкиной, но первую жену не оставил, в общем, Борюсик умудрялся жить на две семьи, а если считать еще и меня, то на три! И вот Рузя мне и устроила такую головомойку, что Артузов тут рядом не валялся. Умела она промыть мозги! Как говориться, мастерство не пропьёшь. Раечка куда как была мягче характером, многое Борику спускала с рук. А он — пахал как проклятый. Тащить две семьи финансово — это тебе не фунт изюму в колониальной лавке прикупить!

Общими усилиями к вечеру я был умыт, побрит, одежду мне привели в божеский вид, а в квартире всё сверкало и блестело. Это как раз Рузя умела делать! Боря был на подхвате. Вот за что я любил брата, так за то, что на меня он время тратил не жалеючи! Понимаю, что ему придётся всю ночь вкалывать, чтобы сделать свои очередные карикатуры, в общем, был я ему признателен. Такие братья — большая редкость. Ну а потом подошло время перекусить. Мне досталась большая кружка крепко заваренного чая с предупреждением, что всю неделю только его пить и буду. Сыпанул в неё три ложки сахару, размешал, добавил еще одну, и только ощутив хорошую сладость, принялся уничтожать пирожки, которые Рузя напекла и принесла с собой. Много мне выпечки не дали. Вскоре я уже наминал наваристый куриный бульон с домашней лапшой — Розалия Борисовна искренне считала, что это самое что ни на есть лечебное блюдо, которое любого человека быстро поставит на ноги. Ушли они от меня почти под самую ночь, предварительно ещё раз проверив, не пропустили ли где припрятанный флакон с алкоголем. Кстати, Боря даже одеколон у меня временно реквизировал, дабы я не соблазнялся! Юморист хренов! Сразу бы сказал, что французский парфюм пришёлся ему по душе, я бы его, и так, ему подарил.

* * *

Москва. Кремль. Кабинет товарища Сталина.

15 октября 1933 года

Это совещание не стало неожиданностью, ибо оно было вызвано получением долгожданно неприятного известия. В девять часов утра по европейскому времени Польша объявила о том, что перекрывает свои границы для транспортировки грузов из СССР в Германию и в обратном направлении. Выступивший на радио Пилсудский заявил о тайной военной помощи Советского Союза Веймарской республики, из-за которой вооруженные силы возрождающейся немецкой нации (это точная цитата его слов) угрожают миру и порядку в Европе, и, в первую очередь, свободолюбивому народу Польши. В этой же речи постепенно впадающий в маразм маршал потребовал от Британии отправить в Балтийское море свою эскадру и организовать морскую блокаду портов Германии. Это заявление не стало неожиданностью для советского руководства. О том, что такое может случиться, свидетельствовали данные нескольких источников, и не только имеющих прямое отношение к разведке. Поэтому у вождя собралась группа единомышленников, которые уже «прорабатывали» варианты ответа СССР на столь агрессивное поведение европейского панства. Кроме Кирова и Лакобы, тяжело перенесшего смерть жены, но продолжающего пахать за двоих, присутствовали новый начальник генерального штаба Шапошников, Молотов, Орджоникидзе, Ворошилов, Маленков, Каганович, Артузов, Вильгельм Пик и Берзин, который в это время возглавлял разведуправление РККА.

Когда приглашенные расселись по местам, Сталин начал совещание:

— Товарищи, на этот раз наши источники сработали достаточно успешно. Мы заранее знали о возможных провокационных действиях со стороны панской Польши. И всё-таки меня волнует та наглость, с которой Пилсудский пошёл на обострение отношений между Варшавой и Берлином. О том, что нас этот недобитый белополяк ненавидит — итак всем ясно, но после усилий по улучшению отношений между нашими странами принятие Пилсудским такого решения всё-таки меня сильно смущает. Что думаете по этому поводу, товарищи?

Первым слово взял Ян Карлович Берзин. Это был опытный подпольщик, большевик с дореволюционным стажем, участник штурма Зимнего дворца. В разведывательных структурах он работал с двадцатого года, фактически, стоял у истоков создания разведывательного управления РККА, были в его биографии и серьезные успехи (так, он привлек к работе Черняка, Зорге, Маневича, Треппера, Термена и многих других известных разведчиков), так и тяжелые неудачи (в тридцать первом провал группы Басова в Австрии, арест в тридцать втором в Италии Льва Маневича).