Мы, монстры. Книга 1. Башня (СИ)

А еще он услышал в ее чистом голосе легкую горечь разочарования. Едва заметную, но Тейрин всегда умел хорошо слушать. И трезво мыслить. Даже проснувшись посреди ночного кошмара и обнаружив себя в еще одном.

Тейрин поднялся и решительно направился к двери. Подхватил плащ со спинки кровати, набросил на ходу.

***

Плащ летел, струился за ним и, поворачивая за дверь, Тейрин легким привычным движением отбросил его назад. И тот послушно скользнул следом, как Эрхайза за Лаэфом.

Сорэн смотрела уже не в окно - ему вслед.

Она ведь и правда чувствовала Лаэфа рядом, не это отродье - самого Лаэфа. А с этим - даже играть не интересно. Послать вслед дикого даарского охотника - и пусть разбирается.

Но Ух’эр-то каков. Мерзавец. Лживая гадина. Весь в старшего брата.

***

Ух’эр пришел тогда к ней - когда с Затхэ было покончено - он пришел. Сорэн сидела у окна, перебирала лучи света, глядела сквозь них, слушала пение птиц, а он, гадость, как-то пролез. Оказался рядом - и не почувствовала.

Поднял ладонь - и лишь тогда увидела, как сидит на мраморном крыльце, как сам ладонь под лучи подставляет и наблюдает, а те проходят сквозь. Ух’эр не отбасывает тени - может, потому так тянется к Лаэфу, чтоб хоть какая-то тень рядом была.

- Странно, что брат боится их, - хмыкнул он, проворачивая ладонь. Покосился на Сорэн хитро, добавил. - Их ведь нет на самом деле. Не ухватишь, не укусишь.

И оскали‍л зубы в кривом оскале. А потом рассмеялся неожиданно, откиды‍вая голову назад. И как часто бывает, когда видишь что-то в лучах впервые, Ух’эр увиделся ей совсем другим.

Сейчас он казался не безумным - счастливым. Хотя потом, гораздо позже, она поняла: это не глаза его сияли, они отражали сияние Ирхана.

Но тогда она подумала - а если он останется здесь надолго? Если согреть его лучами, если обнять теплыми ветрами, - починит ли это его? Исправит ли? Ей показалось, ему тут может быть спокойно. А пару веков в покое - не принесут ли такую нужную ему передышку от вечного безумия?

Пару веков покоя и света и никаких отравленных змей под ногами.

- Ты пришел сказать о Затхэ? - мягко спросила Сорэн. Подошла. Он оборвал смех внезапно, сжался, смотрел настороженно. Будто боялся, что она ударит.

“За что же мне тебя бить? - удивилась Сорэн. - Ты на моей стороне. Ты должен знать, мальчик, своих союзников я не трону. И никому не дам в обиду. Перейдешь на мою сторону - больше никогда не увидишь змей”.

Ни змей, ни монстров.

- Его больше нет? - спросила она.

- Его больше нет, - отозвался Ух’эр, вновь поменявшись. Теперь едва заметно ухмылялся, глаза щурил, будто свет внезапно стал мешать на нее смотреть. А ухмылка была не его. Неуверенной и слабой.

- Докажи, - Сорэн села рядом и положила свою ладонь поверх его руки. Заглянула в глаза, и он медленно развернулся к ней. Улыбнулся неожиданно широко, рванул за собой за руку, вскакивая, и перед их ногами разверзлась бездна.

- Что ты… - начала она.

- Доказываю, - шепнул ей Ух’эр и потащил за собой.

***

Царство мертвых было‍ темным. Серым.

В нем было тихо, и мертвецы, слуги Ух’эра, сн‍овали по черным дорогам бесшумными тенями. Он покосился на нее, хитро подмигнул и приложил палец к губам. Потянул за собой.

А потом - в еще одну бездну.

И там, в замурованных наглухо подвалах, показал клетку, что стояла в самой глубине. А в клетке - исполосованное, разодранное тело монстра.

Посмотрел в глаза, внимательно и неожиданно серьезно.

И Сорэн почудилось: впервые видит настоящего Ух’эра. Безо всех его бесчисленных масок. Потом она узнала: она видела очередную маску. Потому что все, что есть у Ух’эра, - это маски. Все, что есть от Ух’эра, - это маски.

Сейчас у него был твердый взгляд. И мягкие губы. И тихое дыхание.

***

Она не могла спасти Лаэфа, потому что Лаэф - тень. Но этого, живущего в бесшумных тенях, она может вырвать из них. Унести в мир, где поют птицы и можно играть с лучами Ирхана. И Ирхан признает его, рано или поздно, но признает.

Конечно, он безумен. Он не должен быть здесь. Его место - рядом с ней.

И теперь Сорэн сжала его руку и повела, понесла за собой, ввысь, прочь от шепота и полумрака, в свой мраморный дворец. И там, во дворце, он снова оказался другим в свете дня.

Настоящим. И очень серьезным. И смотрел в глаза так, как никогда и никто.

- Сорэн, - тихо сказал он. - Я исполнил договор. Теперь твой шаг.

Она провела рукой по его щеке, и он закрыл глаза, потянулся за ее прикосновением, и ее белая ладонь задержалась. Скользнула к губам. К шее.

- Прости меня, - тихо сказала она.

- Ты не исполнишь обещания? - спросил он, не открывая глаз. - Если победишь?

- Ис‍полню, мальчик, - уверенно ответила она, рука скользнула на е‍го плечо, и плечо она крепко сжала. - Тебя не трону. Оставайся здесь. Сейчас. Оставайся со мной.

- Тогда за что простить? - спросил он и распахнул глаза.

И они, темные, огромные, в обрамлении длинных ресниц, светились безумной насмешкой, извечной издевкой, и его захотелось оттолкнуть. Подальше. Отмыть руки. Но прежде - заплакать.

Ведь она почти ему поверила.