Мы, монстры. Книга 1. Башня (СИ)

— Нивен — наша с тобой беда, — ответил Бордрер. — И мы можем ее решить. Все, что тебе нужно сделать, — привести зверя в назначенное место и пробудить. Я буду ждать там. Потому туда же придет Нивен.

— А Нивен не будет ждать там тебя? — хмыкнула она. — Уже не ждет?

— Ты была права. Если б он мог прийти, он бы уже пришел. Ко мне, к тебе — куда-нибудь пришел бы. Но он все еще прячется где-то. В какой-нибудь подворотне. И знаешь, почему?

— Сейчас день, не ночь, — задумчиво проговорила она.

Бордрер кивнул. Хоть что-то они знали о Нивене наверняка. Нивен — дитя тьмы. И живет во тьме. Он бу‍дет ждать прихода ночи.

— Зверь придет к тебе, — сказал Бордре‍р. — Готовь другое зелье — для него. И если он придет до вечера — веди к Озеру Скорби. Под любым предлогом. Мы будем там.

— А если позже? — спросила Алеста.

— Тогда у нас будет куда больше проблем, — сказал Бордрер, поднялся, взял шляпу и направился к выходу. — Отрави его чем-нибудь, и одну проблему ты решишь. А я постараюсь справиться со второй.

— Кто он такой, твой зверь? — уточнила Алеста в спину.

— Да черт его знает, — хмыкнул Бордрер.

И вышел. Дверь скрипнула за спиной. Рыкнул Пес.

***

Алеста подняла кости. Взвесила в руке, швырнула на лавку. Выпал темный круг — давнее, древнее зло.

“Это зверь древнее зло? — удивилась она. — Или я? Сколько лет может быть зверю, чтобы он был древнее меня? Звери долго не живут, не в мире людей...”

Швырнула снова. Три кости вертикально, одна - под углом. Колья. Риск, опасность. И падение. Риск - это понятно. Рискуют сейчас все.

Но кто падет?

Алеста отложила другие, взялась за одну — что отвечала однозначно: да или нет.

— Зверь встретится с Нивеном?

Да.

— Зверь убьет Нивена?

Нет.

Алеста сжала кость так, что заболели пальцы.

— Нивен убьет зверя?

Нет.

Глупые кости.

И задала главный вопрос:

— Нивен… убьет меня?

Нет.

Алеста вздохнула. Что толку от этих предсказаний?

Когда дело касается Нивена, кости всегда врут.

Глава 36. Ни боли, ни страха

Нивен лежал на теплых темных волнах. Все было не так сейчас — тьма не окутала его мягкими шкурами, не было желанной передышки. Он спал, но понимал, что спит. И понимал, что все совсем не так. Тьма была вокруг: омывала волнами, поднималась далекими стенами, клубилась черным небом над головой. Но тьма не лечила. Не давала отдохнуть, как обычно. И тело ломило от боли и уста‍лости.

А волны накатывали на берег, который, казалось, был где‍-то совсем рядом, потому что очень четко слышалось, как они шелестели по песку. Будто звали его, ритмично и мягко шептали его имя:

— Нив-фе-ен. Нив-фе-ен.

И небо молчало.

— Я умираю, — тихо сказал он, глядя в небо.

— Не-ет, — шептали волны. — Не-ет.

— Но мне больно, — устало напомнил он.

“Ты впустил в себя боль, — голос прозвучал в голове, смутно знакомый, и Нивен подумал, что так, должно быть, звучит его собственный — ровно и очень тихо, едва слышно в шуме прибоя. Подумал, что это он сейчас сам себя убеждает. — Боль, жалость, страх. Все это пожирает тебя изнутри. Ты позволяешь себя пожирать”.

— Я… — Нивен огляделся, приподнялся было на волнах и тут же едва не пошел ко дну. Взмахнул руками, удержался, отплевался.

Дурак.

Рядом никого нет, нечего головой крутить. В его снах всегда пусто.

— Я… — он заговорил, сам понимая, что прозвучит сейчас, как Шаайенн, который пытается отгадать верное слово. Только Шаайенн с ним разговаривал, а он сейчас — сам с собой. — Я больше не буду?

Огромный вал накрыл его, но не укутал, не согрел — ударил, отшвырнул, утащил водоворотом вниз, и Нивен едва не захлебнулся в темных водах. Но оказалось, что он умеет плавать — выплыл на поверхность, вынырнул, отплевался. Вода была соленой.

Медленно перевернулся на спину, лег на воду. Пробормотал, отдышавшись:

— Неверный ответ, да?

Еще один удар волн о берег прозвучал, будто тяжелый вздох. Тяжелый и раздраженный.

“Хватит сопротивляться”, — сказал голос.

— Чему?

“Себе. Ты забыл, кто ты. Стал мягким и уязвимым. Ты должен вернуться”.

— Куда? ‍— спросил Нивен, и его стукнуло еще одной волной, но теперь н‍е так сильно. Просто чтоб откашливался, отплевывался какое-то время — и помолчал. Ему так показалось.

“Назад, — отрезал его голос. — К себе. Вспомни себя настоящего. Не давай слабины. Ни боли, ни жалости, ни страха”.

— Ни боли, ни жалости, ни страха, — тихо повторил Нивен.

“Холодный расчет”, — подсказал голос.

— Холодный расчет, — повторил Нивен.

“Ты должен выжить”.

— Я должен вы… — Нивен не договорил, потому что на него обрушилось клубящееся небо. И вместе с небом он с головой ушел в воду. Не захлебывался на этот раз — потому что прекратил сопротивляться. Вдохнул, впустил тьму. И теплая тьма окутала его. Впиталась в него. Просочилась.

И боль прошла.

Нивен растворился во тьме.

Он не знал, сколько времени пробыл в ней. Его не было, чтоб следить за временем. Он был частью тьмы. Всегда был, просто ненадолго об этом забыл, а теперь — вспомнил... Боль прошла, отпустила. А потом его внезапно вытолкнули на поверхность, и новая волна жестко хлестнула по лицу. И еще жестче лязгнул над ухом собственный голос:

— Проснись! Сейчас!