Мы, монстры. Книга 3: Зверь

       Выживут немногие, он прекрасно это понимал. Он в принципе вообще мог их не использовать, ему бы хватило своих гор, волков и ветров, чтобы победить во всех запланированных битвах. Если бы не одно “но”: ему нельзя было в битву. Пока — нельзя. Неудобно получится всех собрать, красивую речь произнести, повести войско в бой, а потом случайно нарваться на слишком сильный удар от какого-нибудь великана в голову. Он-то не умрет, Затхэ не умрет, но потом что — опять ждать?

       Ждать было нельзя. Умирать было нельзя.

       Потому — никаких драк, Шаайенн. Не сейчас. И с этими — тоже.

       Он на миг закрыл глаза, увидел всё.

       В который раз.

       Почувствовал всё. Каждую снежинку, каждый порыв ветра, каждый шаг, каждый вздох.

       Все на местах.

       Все ждут начала игры.

       — Смотрите, — сказал он, распахнув глаза, и повел рукой в сторону. Снег заклубился вдали, белые тени вновь выступили вперед. Стали широким полукругом за его спиной. Вторую руку — выбросил вверх.

       Оборотни послушно подняли головы.

       Серое небо, редкий снегопад.

       Тишина.

       — Сейчас, — сказал Йен, сам покосился на небо. — Надо немного подождать.

       Оборотни переглянулись. Оглядели волков.

       — Еще немного, — пообещал Йен, понимая, что выглядит так, словно тянет время.

       Он, собственно, и тянул.

       Оборотни переглянулись еще раз. Главный подозрительно прищурился.

       — И еще-е-е… — повторил Йен.

       И — наконец издали долетел рев виверн. Они приближались стремительно, дикие, огромные, неподвластные никому.

       Кроме Затхэ.

       Рев был уже рядом. Стал оглушительным.

       Только что серое небо почернело: виверны, хлопая крыльями, закружили над головами.

       — Нужны еще доказательства? — спросил Йен и прежде, чем оборотень ответил, продолжил. — Я дам тебе их. Я дам их всем.

       Оглядел скалу. Они уже выглядывали из своих нор. Некоторые — высунувшись наружу, некоторые — издали, так, что были видны лишь желтые отблески глаз. Из щели, что была чуть ниже остальных, едва ли не над самой землей, высунулось совсем мелкое существо. Ребенок. Волчонок.

       Йен быстро перевел взгляд с него.

       Он почему-то не думал, что тут будут дети. Что оборотни бывают детьми, а дети — оборотнями.

       Йен помнил: детей нужно особенно беречь, Нивен так говорил. Дети почему-то важнее взрослых. И убивать, согласно Нивену, вообще-то никого нельзя, но детей — совсем нельзя. Что бы Нивен сделал, если бы точно знал, что в бою погибнут родители звереныша? Выживет ли без них звереныш? И если нет — это как, считается?

       “Нивена рядом нет, — напомнил себе Йен. — И хорошо”.

       Заговорил громче, и теперь через него говорил Затхэ: совсем чужой голос, рокочущий, тяжелый, мощный.

       “Почти как у папы”, — подумал Йен, но постарался не ухмыляться — а то еще голос испортится.

       — Даар принадлежит мне! Горы принадлежат мне! Вы все — мои дети! И мир вокруг — ваш! Я пришел, чтобы наконец отдать его! Я слишком долго возвращался, слишком долго шел к себе и к вам! Но теперь — я здесь!

       Они зашумели, что-то радостно выкрикивали, кто-то даже хлопал, но Йен не слышал. Слишком громко говорил Затхэ.

       — В наших горах бродит слишком много разной дряни, — продолжал он. — И завтра мы начнем очищать их. Для себя! Сначала — уберем великанов с гномами, потом — доберемся до людей! Даар будет нашим!

       Они закричали, завыли, захлопали. Один чуть не вывалился, слишком далеко свесившись.

       И только оборотень, что вышел к нему первым, прокашлялся, привлекая к себе внимание. Йен вопросительно уставился на него.

       Удивленно подумал: “Тебе мало? Я тебе показал Снежных волков и виверн! Я тебе пообещал Даар и мир! Чего тебе еще? Остальные вон как радуются! Неужели тебя все-таки придется убивать?”

       — Затхэ, — заговорил тот, уважительно склонив голову, и Йен подумал: “ну, может, и не придется”, — мы благодарны, что…

       — Стоп! — снова сказал он, и это теперь опять говорил Йен.

       Оборотень осекся.

       — Тебя как зовут? — спросил Йен.

       Тот еще раз поклонился и представился:

       — Трас.

       — Ты тут главный? — прищурился Йен.

       — Был, — ответил Трас. — До твоего появления.

       “Не, не придется убивать, — облегченно вздохнул про себя Йен. — Это хорошо”.

       И снова почему-то покосился на волчонка. Тот внимательно прислушивался к разговору и теперь тоже высунулся так, что, казалось, вот-вот упадет.

       “Может, и упадет, — подумал Йен. — Ну и пусть. В конце концов, что мне за дело до чужого ребенка? Пусть немного моего — все они немного мои. Но что мне за дело?”

       — Хорошо, — кивнул он собеседнику. — Вы благодарны и всё такое, но тебе есть что возразить.

       — Великаны с гномами идут войной на Даар… — начал тот, Йен фыркнул.

       И тут же сделал вид, что прокашлялся.

       Нет, он, конечно, знал всё, что происходит, снег ему сказал и об этом, просто снег говорил не вслух, потому Йен только сейчас понял, как смешно это звучит. И представил гномов и великанов рядом: как они, собственно, идут. Один великаний шаг — это сколько гномьих? Тут же родилась мысль о том, что их можно и не бить — одна половина точно перетопчет другую, а вторая… ну, гномы твердые в этой своей броне, глядишь, вторая половина ноги и переломает…

       “Да хватит уже!” — мысленно процедил он, понимая, что все равно себя не послушает.