Мы — можем!

Чтобы этого не случилось, угрозу надо ликвидировать. Снять с грека топливо и замазученную воду. Для этого нужен танкер, мореходный, но с очень умеренной осадкой. В лабиринте каменных банок работать неуютно и даже опасно.  В случае шторма до ближайшего укрытия бежать далековато.

Были и другие проблемы. Уйма проблем. Однако дело надо было сделать.

Начали помаленьку.  Подобрали танкер, который по своим техническим данным подходил для этой работы. Подготовили аварийную партию и технику. Жить предполагалось на острове. Эстонский рыболовецкий колхоз брался обеспечить нас заботами, кровом и мотоботом для сообщения с аварийным судном.

План операции был простой.

Аварийное судно и спецтехника готовится к откачке.  По готовности и только в хорошую погоду подходит танкер. Все, что можно откачать, откачиваем. Что не удастся откачать — сжечь в отсеках. В этой операции мы выбирали огонь себе в союзники.

Нас поселили на береговом хуторе, спрятанном в буйной зелени. Шел июль — вершина лета. Солнечный приветливый июль. Все вокруг цвело и радовалось.  Теплый ветер гнал пахучие волны эфира. Запах нагретой березовой листвы сменялся сладким ароматом медуницы. Потом подходила терпкая можжевеловая волна.

У дороги  пахло зверобоем и валерианой, а с моря веяло свежей солью и водорослями.         В таких условиях мы еще не работали. Привычные к зимней стуже и слепому бешенству осенних штормов, не избалованные теплом и покоем, мы потеряли чувство реальности происходящего. Жили, как во сне, в этом зеленом раю.

Утренние купания в море, обеды во дворе под раскидистым дубом, и, вершина  блаженства — деревенская баня! Веники на любой вкус произрастали рядом. На всю страну славилось (и недаром) местное островное пиво. Рыба ловилась неправдоподобно удачливо. Правда, нас сразу предупредили, чтобы мы не ходили по траве босиком. На острове в изобилии водились гадюки. Редкий день обходился без встречи с ними. Но, как известно, змеи были и в раю.

После завтрака мы отправлялись на аварийное судно. На пирсе уже сидел меднолицый моторист из местных рыбаков. Он внимательно выслушивал задание, энергично кивая головой, затем заводил мотор и отдавал концы. Вскоре выяснилось, что по-русски он почти ничего не понимает. Из озорства я попробовал объясняться с ним по-английски. Результат был тот же самый. Невозмутимый островитянин внимательно выслушивал инструктаж, кивая и сдержанно улыбаясь. Никто не был виноват в том, что я не владел эстонским языком. Тем не менее, наше сотрудничество было плодотворным, так как при работающем двигателе можно было с одинаковым результатом говорить на любом языке. Оставался понятный всем язык жестов, и все становилось на свои места.

Ближний мыс побежал к левому борту мотобота, потом зашел за спину. Слегка покачивало. Утреннее море горело под солнцем. Я лежал на носовой банке и думал о хорошем. Ребята тоже не тяготились жизнью: кто переобувался к высадке, кто загорал, кто смотрел в воду. Впереди вырастал голубой борт грека. В правом борту метрах в двух от воды было вырезано отверстие. Кто-то из местных снял с брошенного судна часть обстройки, сепараторы и еще кое-что. Сделано это было неаккуратно. Отсоединенные трубопроводы не заглушили, и топливо вытекало из них по всем законам физики. Настилы и трапы, переборки и оборудование в машинном отделении на высоту человеческого роста были густо заляпаны мазутом.

На огромном судне царили запустение и тишина. Мы поднимались по трапам без поручней, шли по коридорам с ободранной зашивкой. Двери некоторых кают были сорваны, у других — приоткрыты и заклинены обломками обстройки. Пятна солнца через иллюминаторы и люки падали в гущу этого живописного разгрома.

Пацанами мы любили лазать по подвалам, чердакам или развалинам. Эти таинственные места чем-то неуловимым привлекали ребячьи души. Кто знает, что нас вело туда: ненасытная жажда открытий или колдовство островков необитаемого мира в океане обитаемого и обыденного?   Не могу с уверенностью сказать, что это настроение полностью покинуло меня с годами. Более того, у многих моих соратников, весьма солидных и бывалых мужчин, я частенько замечал подозрительный блеск в глазах и мальчишеский азарт при обходе аварийных судов. Брошенное судно — это целая страна.  Ничего, что в ней уже похозяйничали многие.  Сейчас мы были одни на этом стальном острове размером полтораста на двадцать два метра, с пятиэтажным зданием надстройки в конце его. На третьем ярусе надстройки мы обнаружили гнездо ласточек, прилепленное к бимсу. Из него настороженно поблескивали черные бусинки глаз.

Из документов операции по ликвидации угрозы разлива нефтепродуктов с греческого  т/х «VOLARE»:

1. Характеристика района работ.