Мы, мутанты (СИ)

Поездка оставила у Чарльза очень тяжёлое впечатление. До сих пор ему не приходилось бывать ни в тюрьмах, ни в лагерях беженцев, ни в других подобных местах, и он даже не подозревал, какая атмосфера страха и безнадёжности может царить в умах людей, мутанты они, или нет. Кто-то плакал, кто-то проклинал, кто-то угрюмо молчал в ответ на расспросы, всем своим видом давая понять, что не пошёл бы расспросчик куда подальше, если он настолько туп и своими глазами не видит, что тут творится. Чарльз, конечно, пытался по мере сил ободрить заключённых и обещал, что их лишения скоро кончатся и всё переменится к лучшему, но ему мало кто верил. Мутанты видели в нём просто ещё одного чиновника, винтик той безжалостной машины, что ни с того ни с сего, безо всякой вины подмяла и изломала их жизни и судьбы. И Чарльз не мог их за это винить.

Но как ни парадоксально, винить тех, кто продолжал держать их в заключении, он тоже не мог. Да, арестовывать мутантов было чудовищной ошибкой, чтоб не сказать преступлением. Но раз уж они были арестованы, тем, кто сейчас их охранял, ничего не оставалось, кроме как крепко натягивать вожжи – уж очень неравны были силы рядового мутанта и рядового человека. Однажды в разговоре с начальником одного из лагерей Чарльз заикнулся о том, что охраны можно было бы оставить поменьше, режим сделать помягче, и не стрелять на поражение при каждом резком движении. Начальник в ответ глянул на него с искренним сожалением и ответил одно фразой:

– А вы представьте, что будет, если они поднимут бунт.

Чарльз представил – а если бы не представил, хватило бы воспоминаний тех, кто видел сопротивляющихся мутантов своими глазами. Если заключённые поднимут бунт, охрана обречена.

– Теперь ты видишь? – спросила у него Рейвен, которая вместе с Алексом Саммерсом сопровождала Чарльза в этой поездке. – Теперь ты видишь? Как мы с Эриком могли поступить иначе?

– Вижу, – мрачно согласился Чарльз. – Но мы поступим иначе – и выиграем.

– Люди всё равно не перестанут нас ненавидеть.

– Люди всегда кого-нибудь ненавидят. Чёрных, евреев или мутантов. Но знаешь, что самое замечательное в людях? Их можно переубедить.

Рейвен скептически хмыкнула. Чарльз отлично понимал, о чём она сейчас думает, даже без телепатии, и отчасти был согласен. Да, подавляющее большинство можно «переубедить» лишь силой, наложением запретов и карами за попытку их преступить. Но у внешних запретов, продержавшихся достаточно долго, есть свойство постепенно становиться внутренними, а значит, дело не такое уж безнадёжное. Да, всегда останется какой-то процент людей, которых никаких запреты не убедят, что другой, отличающийся от них – не враг. Также как и будет процент людей, которым не нужны никакие запреты, чтобы не искать себе врагов. Люди способны меняться к лучшему – и к худшему тоже, а значит, надо просто не бросать работу и над ними, и над собой. Жизнь – она всегда как гребля против течения: остановись, и тебя начнёт сносить.

А значит, надо просто не жалеть рук.

Было раннее утро. Последние лагеря, которые они посетили, находились в Техасе, и сегодняшнюю ночь путешественники провели в Далласе, чтобы с рассветом улететь на самолёте – одним из последних рейсов до закрытия аэропорта перед прилётом президента. Город, несмотря на ранний час, уже начинало лихорадить, но Лав-Филд был тих и почти пуст. Большинство ларьков и кафе не работали, но Алекс всё же сумел разжиться где-то газетой, и теперь они с Рейвен просматривали её, тихо переговариваясь между собой. Чарльз стоял рядом, прислонившись спиной к киоску «Помощь путешественникам» и прикрыв глаза. Он устал, не выспался, голову словно стягивало обручем, и телепат мечтал только об одном – устроиться в самолётном кресле на два с половиной часа полёта, а потом добраться наконец до своего вашингтонского дома, рухнуть на кровать и проспать ещё как минимум сутки.

И всё же он был рад, что они не задержались в этом городе дольше, чем было необходимо. Ему не понравилась атмосфера Далласа. Душная, дышащая агрессией и насилием, она была словно обжигающий пар над закипавшим котлом. Возможно, здесь не всегда так, возможно, в другие дни тут дышится легче – но ожидавшийся визит президента всколыхнул всё, томившееся под спудом. Похоже было, что здесь Кеннеди ждёт отнюдь не восторженный приём. Во всяком случае, в восторге были далеко не все.