Мы нашли Мессию…

– А еще мужчины не торопятся рождаться и взрослеть, потому что женщины к сорока годам уже устали и могут заниматься только домом. А мужикам пахать почти до семидесяти, – вмешался Реувен.

– Сын, – обратился Ицхак к старшему, – для того, чтобы ты понял, что значит «пахать», я попрошу маму на один день передать тебе все свои обязанности по дому, думаю, что ты только тогда поймешь, как непросто быть женщиной и вести хозяйство.

– Паа, – недовольно протянул Реувен. Но он понял, что уже ничего невозможно изменить и скоро ему предстоит «на своей шкуре» ощутить, что значит просто «заниматься домом».

– Рув встрял… – шепнул Давид брату, за что получил удар ногой под столом.

– Хорошо, я сделаю тебе обучающий день на каникулах, – поддержала Рут Вениаминовна, – только умственную работу по планированию домашнего бюджета, контролю за всеми приемами у докторов и прочее, расскажу только в теории. Не хочу рисковать.

Реувен раскраснелся от досады. Он так хотел безнаказанно поумничать!

– Пап, я хотел у вас с мамой спросить – перевел Давид тему разговора, – а можно мне с Петей пойти учиться играть на гитаре?

Отец задумался на некоторое время, затем неторопливо ответил:

– Мы поговорим об этом с мамой.

– А как же зоопарк? – напомнила мать.

Давид пару лет бегал помогать в зоопарк, находящийся недалеко от их дома. Ему нравилось наблюдать в террариуме за змеями. Один из сотрудников террариума согласился время от времени давать мальчику небольшие поручения и позволять ему следить за змеями и ящерицами через стекло.

– Я же не каждый день туда хожу – напомнил Давид, – а музыка только два раза в неделю.

– Ну да… если у еврейского мальчика нет с собой после школы футляра для скрипки, значит он играет на фортепиано, – усмехнулся старший сын.

Он не любил музыку и не хотел заниматься, но родители настояли, чтобы мальчик закончил хотя бы три класса музыкальной школы, и Реувен сколько-то играл на фортепиано. Из-за постоянных «войн» со старшим, родители не спешили отдать младшего сына в музыкальную школу, и вдруг, неожиданно он сам попросился.

После обеда детям нужно было сделать уроки и потом обычно, они могли идти гулять. Давид, закончив с домашним заданием, вскочил:

– Пап, а можно я сегодня в зоопарк?

– Конечно, если маме помощь по дому не нужна, – ответил отец, поднимая голову от книги.

Он все свободное время проводил за книгами, и дети привыкли видеть чуть согнутую спину отца у письменного стола. Это место было «святая святых» в доме. К папиному столу никому не разрешено было подходить. Даже мама, когда вытирала пыль, всегда возвращала книги на то самое место, где они лежали, раскрытыми на той самой странице, на которой отец оставил книгу. К столу никто не подходил, даже маленькая Софочка, и даже когда отец был на работе или уезжал в редкие командировки.

Иногда Ицхак Абрамович, вернувшись с работы, возился в небольшом садике у дома. Но работы там было не много, телевизор в семье обычно не смотрели принципиально, и поэтому времени на книги было достаточно. Дети тоже очень любили читать. Родители покупали книги при любой возможности, библиотека в доме была одной из лучших, в ней были и религиозные книги, и светские. Не все редкие произведения, лежавшие на полках в доме раввина, были в наличии в городской библиотеке. Не мало было книг по толкованию Торы. Когда власти города придумали причину, чтобы снести синагогу, сказав, что на этом месте будет строиться универмаг, в доме раввина появились все тома Талмуда.

Ицхак Абрамович забрал из синагоги всю библиотеку и свиток Торы, чтобы вернуть его, когда власти исполнят свое обещание и построят ее на новом месте. Но коммунистическая власть не торопилась выполнять обещанное, а в еврейской общине не находилось желающих настаивать или требовать что-либо. Ведь попытавшись получить обещанное здание, можно было не только не вернуть его обратно, но и поднять волну гонений на всех евреев города или республики. По всей стране закрывались синагоги и церкви. Евреям не давали возможности учиться, и тот факт, что у них в городе было спокойно и даже некоторые институты принимали евреев на обучение, привлекал многих и они приезжали в город, пополняя общину.

Конечно, в Советском Союзе не говорили, что причина того, что абитуриент, даже отличник, вдруг неожиданно «провалил» экзамен, была в его паспорте или фамилии. Но сами абитуриенты понимали, что виновата пресловутая «пятая графа» или проблема была в том, что он или она не вступили в ряды комсомола по религиозным соображениям. Некоторые молодые люди меняли фамилии и национальность в паспорте, и тогда «вдруг умнели» и поступали в институт. Поэтому здание синагоги, «неожиданно» попавшее под снос, было лишь одной из многих проблем, которые приходилось решать еврейской общине, чтобы выжить.

Но дети не много знали о проблемах, волновавших их родителей и, в общем, не очень-то хотели знать. Как только Давид получил долгожданное «можно», он рванул к дому Пети.

– Петька, давай быстрей! А то вечернее кормление пропустим – торопил он нового друга.