Мы никогда не умрем (СИ)

— Слушай, давно хотел спросить — что у тебя за вид, как будто тебя из викторианского склепа вытащили через день после похорон?

«Понятия не имею», — честно ответил Мартин, предпочитавший такими вопросами не задаваться.

Ранним утром деревня жила своей жизнью. Даже зимой людям хватало работы, чтобы не обращать внимания на происходящее вокруг. Вик в очередной раз порадовался, что его отец так халатно относится к ведению хозяйства. Пусть в детстве ему бывало нечего есть, а теперь приходилось мыть столы и продавать свечи, зато он был лишен ежедневной, изнуряющей, отупляющей работы. Впрочем, ему хватало дел.

Вик остановился перед знакомыми воротами. Ему вдруг показалось, что он стоит на пороге склепа. Почему-то ему представились алеющие на снегу пятна крови — брызгами, словно кто-то выбросил пригоршню алых бусин.

«Вик, Вячеслав Геннадьевич не самый приятный человек, но я сомневаюсь, что он кого-то загрыз», — спугнул морок Мартин.

— Да, конечно… что на меня нашло…

Во дворе никакого тела не было. Только огромный серый пес дремал на снегу, положив тяжелую голову на скрещенные лапы.

Набрав в грудь воздуха, Вик постучал в дверь. Подождал несколько секунд.

В доме стояла тишина. Не было слышно ни шагов, ни голосов. Вик постучал снова, громче и чаще, стараясь скрыть подступающую панику.

«Вик, да что с тобой?»

— Я не знаю… — с нарастающим ужасом прошептал он.

В этот самый момент дверь открылась.

На пороге стояла Ришина мать.

Раньше женщина казалась Вику очень высокой, но сейчас он был немногим ниже ее. На ней был черный, в подсолнухах, халат и безразмерная серая кофта. Выглядела она, как и большинство женщин, которые жили в деревне — просто, устало и старше своего возраста. Только лицо у нее было совсем другое. Тяжелые, угрюмые складки в уголках губ с возрастом стали видны отчетливее. Волосы, которые она больше не пыталась осветлять, были убраны в тугой узел на затылке. В пепельно-серых, как у дочери, волосах, широкими мазками серебрилась седина.

— Здравствуйте…

Он помнил, что Ришину мать зовут тяжелым именем Галина. Но ему приходилось вспоминать об этом до странного редко — женщина, чья судьба определила судьбу Риши, присутствовала в жизни своих детей и всей своей семьи лишь незримо. Она все время была занята какой-то работой. Редко разговаривала. Редко поднимала взгляд. Руки чаще всего держала сцепленными в замок или скрещивала на груди, как бы отгораживаясь от окружающего мира.

Руки у нее были грубые. С тонкими, длинными пальцами и узкими ладонями, но с несходящими красными пятнами и шелушащейся кожей.

«У Риши никогда не будет таких рук», — с неожиданной для себя злостью подумал Вик.

— Ну? — коротко бросила женщина, видимо уставшая смотреть на растерявшегося гостя. — Будешь заходить?

Вик коротко кивнул и зашел в дом.

— Я хотел поговорить о Рише…

— А ее еще не выписали, — со странным злорадством сообщила она. — И Славу.

Вик поморщился от резанувшей слух грубости.

— Иди давай на кухню, чего стоишь. В белой рубашке, надо же, — с тем же странным выражением протянула Галина. — Жениться пришел? Так меня тоже мог бы спросить.

— Нет, что вы, я… сейчас по другому поводу.

— Сейчас, вот как. По какому же?

Галина стояла к нему спиной и наливала чай из большого фарфорового чайника.

— Я хотел спросить, что случилось после спектакля…

Вик сел на край стула. Он чувствовал себя неожиданно глупо.

— Иру привела подруга, с ними была ваша библиотекарь, — тускло ответила Галина. — Рассказали какую-то глупую историю про то, что Иру напоил мальчик из города. Я видела мальчиков из города, — усмехнулась она. — Ира вообще на ногах не стояла. Я так Славе и сказала — мальчик должен был ее привязать к стулу и с полчаса водку в нее заливать. Слава, конечно, злился… отправила ее спать, сказал «завтра поговорим».

Она поставила перед ним большую кружку чая, черного, с резким запахом бергамота. Села на соседний стул и закрыла глаза, будто посчитав, что ответила на все вопросы.

— А потом?

— Мы поругались, — спокойно ответила она. — Немного. Я сказала, что не нужно устраивать сцен, и что это всего лишь спектакль и всего лишь алкоголь. Слава… нервничал. Он за нее переживает. Ира, видимо, не спала. Подслушала разговор, и ничего умнее, чем броситься из дома, ей в пустую голову не пришло. Я только услышала, как дверь хлопнула. Слава побежал за ней, но не успел поймать — сердце прихватило. Я, конечно, осталась с ним и вызвала врача.

Ситуация могла бы быть комичной, но Вику было не смешно. Он слишком хорошо помнил, как сидел на заваленном хламом заднем сидении машины Мари, обнимая Ришу и поминутно проверяя, дышит она еще или нет.

— Вы приходили к Мари. — Вик решил сменить тему.

В этом конфликте Галина была явно не на стороне дочери.

— Приходила. Ира все равно уедет. Все равно будет поступать… пусть лучше эта женщина ей поможет.

— Мы об одной женщине говорим?! — не выдержал Виктор, но тут же осекся. Если Галина спросит, что с Мари не так — ему будет нечего ответить.

Но она неожиданно понимающе улыбнулась и кивнула: