Мы никогда не умрем (СИ)

Он достал из шкафа подушку и одеяло. Попыток постелить простыню он решил даже не предпринимать. Устроив Ришу, он задернул шторы и выключил свет.

Риша спала, обняв подушку. Под огромным одеялом она казалась совсем маленькой и удивительно беззащитной. Он присел рядом, провел рукой по ее волосам, и она во сне потянулась за его ладонью.

Нежность была почти болезненна. В такие моменты он явственно ощущал, как сильно нужна ему эта девушка. Сколько смысла она придает его жизни. Какой властью она обладает над ним. И как она удивительно хрупка и беззащитна.

Он лег рядом, притянул Ришу к себе, легко коснулся губами ее лба. Риша прижалась к нему где-то под одеялом, сжала тонкими пальцами его запястье. Вик и не заметил, как провалился в теплый и пустой сон.

И даже во сне он чувствовал, как совсем рядом мерно бьется ее сердце. Прямо у него под ладонью.

…

Мартин проснулся через несколько часов. Вик спал, уткнувшись Рише в макушку. Риша во сне обнимала его и чему-то улыбалась. Мартин не шевелился. Он чувствовал, как у него встают дыбом волосы на затылке.

В комнате кто-то был. Кто-то стоял прямо над ними и смотрел в упор.

— И правда, как котята, — сказал первый голос, мужской, высокий, но неожиданно мягкий.

— Девочка очень милая. Но она приехала с мальчишкой. Чем Мари думала? — ответил второй. Скорее всего, говорил Вадим.

— Может быть, она ни о чем таком и не думала?

— Эта сука только об этом и думает. Зачем ей еще столько времени торчать в этой дыре?

— Я вмешиваться не стану. Мне нужна эта рекомендация, как и Мари. Строго говоря, мы вообще ничего такого не должны знать.

— Я тоже не буду. Может, мы оба ошибаемся. Посмотри, они же совсем дети.

— Так и должно быть, — закончил высокий голос.

Мартин с трудом удержался, чтобы не дернутся, когда один из говоривших протянул руку и погладил Ришу по голове. Она застонала во сне и сильнее прижалась к Мартину. Он медленно прикрыл рукой место, до которого только что дотронулся незнакомец.

Мартин отлично видел в темноте. Он не оборачивался, но успел заметить на руке говорившего тонкое черное кольцо.

Этого было достаточно.

Спустя несколько минут раздался скрип на соседних кроватях, и комната погрузилась в тишину.

Мартин пролежал неподвижно еще час, но в конце концов позволил Вику уснуть.

Сам он до утра сидел в проеме, чутко прислушиваясь к любому доносящемуся снаружи звуку. Но ничего, на что стоило бы обращать внимание, так и не произошло.

Действие 14

Никогда не умрут

И годы проносились мимо,

Вот я зову тебя «любимым»

А ты смеешься, как тогда:

«Ты помнишь, в чем была игра?»

Пиф-паф, я застрелил тебя!

Cher

В ночь перед премьерой ни Вик, ни Риша даже не пытались спать. Они сидели в подвальной закусочной неподалеку от общежития и пили кофе, чашку за чашкой. Риша нервничала и рвала на мелкие кусочки салфетки с пластиковой подставки. Одну за другой. Белоснежные комочки, как снежинки, устилали стол перед ней.

Вик был напряжен. Премьера его не волновала, его тревожило то, что рассказал утром Мартин. Выслушав историю, он, недолго думая, подошел к спящему на нижней койке мужчине и бесцеремонно схватил его за руку.

На его правой руке темнел тонкий ободок кольца. Мартину не приснилось.

Мужчина даже не проснулся. Видимо, это и был обещанный Славик.

Мари была гораздо спокойнее, чем накануне. Она выглядела отрешенной, движения ее были плавными, голос — тихим, а зрачки привычно расширенными. За всю репетицию она не сделала ни одного замечания, хотя Рита переигрывала, Риша сбивалась, а Тора вовсе читала свою роль монотонно, просто повторяя слова, расположенные в определенном порядке.

«Она словно смирилась», — отметил Мартин в начале репетиции, и до ее конца не произнес больше ни слова.

До конца дня они гуляли по городу. Вик старался как-то отвлечь Ришу, и ему это даже удалось, но едва начало темнеть, в ее голосе опять зазвенели панические нотки. На предложение вернуться в общежитие и поспать перед премьерой Риша посмотрела на него с такой обреченностью, будто он предлагал ей утопиться. В конце концов они зашли в первое попавшееся круглосуточное кафе, сели за столик и стали ждать, когда наступит утро.

Вик чувствовал настроение Мартина — в нем словно была натянута гулкая, медная струна, готова зазвенеть от любого прикосновения.

А может, лопнуть.

— Читал газеты? Там, на тумбочке у кухни лежали? — неожиданно спросила Риша.

— Нет, даже не видел там газет.

— Какой-то человек в городе убивает… убивает женщин. Мучает их, режет а потом топит… Если папа узнает — нам конец.

Мартин смутно припоминал что-то о маньяке. Кажется, ему рассказывала женщина с вокзала, та, которой он передал бумажного журавля для дочери. Но волноваться еще и о маньяке у него никак не выходило.

Риша выглядела все такой же отрешенной. Словно в ней не осталось сил ни сопереживать убитым, ни тревожиться за себя.