Мы никогда не умрем

В пятнадцать лет рано было начинать играть в такие игры. Рано было играть наркомана с комплексом Бога в «Дождях». Мартину казалось странным, что Мари не выбрала для своего диплома что-то менее циничное, что-то педагогичное и позитивное, чтобы встретить одобрение широкой общественности.

Кажется, она ставила какой-то эксперимент, причем с чьего-то согласия и при чьей-то поддержке. Играла в свою игру, и Мартин понятия не имел, какие правила у этой игры.

Действие 3 Фокстрот с манекеном

Пусть думают о нас все, что им угодно —
Мы только потанцуем и уйдем.

Шекспир

Сегодня Мари, видимо поддавшись осенней меланхолии, оделась в серое. Даже волосы завязала широкой серой лентой. Но перчатки так и не сняла, только сменила на более короткие.

Она сидела на краю сцены. Увидев, что подопечные начали собираться, приветливо помахала рукой, приглашая подойти ближе.

— Прежде всего, мы должны снова познакомиться. На прошлой встрече мы договорились, что вы…

— Почему?! — Рита осталась стоять.

Она зашла позже остальных, и Вик видел, как дрожат от бешенства ее пальцы. Он сидел, подогнув под себя ногу, чтобы в случае, если она бросится на Ришу, успеть встать и удержать ее. Риша явно боялась этого скандала, и по испуганному вздоху за спиной он догадался, что она не ожидала, что он начнется так рано.

— Потому что я проводила прослушивание и пришла к выводу о способностях каждого из вас, — невозмутимо ответила Мари.

Ее явно не напугала взбешенная капризная школьница. Но Рита пережила бы это, если бы не видела проблему куда более страшную и унизительную для себя — Мари было смешно. Она почти не пыталась этого скрывать, и уголки ее губ в бордовой помаде то и дело подрагивали, распуская едва заметные лучики морщинок.

— В моей роли слов меньше, чем в его, — она обвинительно ткнула распечаткой в Матвея, хранившего обычную невозмутимость.

— Потому что он просто не талантливый ребенок, но усердный и спокойный. А ты переигрываешь, и дать тебе роль все равно, что вручить микрофон вокалисту, который безбожно фальшивит.

— Но вы ведь отдали главную роль этому! Потому что у него есть…

— Талант? Мозги? — перебил ее Вик, которому надоело слушать, как Рита пытается вернуться на привычное место любимицы руководителя театра. — Мы все в курсе, почему для тебя это так важно, милая. Потому что ты можешь покрывать свои выходки якобы творческой натурой.

На секунду Вику даже стало жаль Риту — она не могла даже дождаться, пока Мари уедет, чтобы все стало по-старому. Это был последний школьный год Риты, а после ее жизнь вряд ли будет связана с искусством. И вряд ли ее станут хвалить за откровенно плохую игру, как это было раньше. Мари забрала у Риты последний шанс блистать ярче других.

— Характер, — высказала свою точку зрения Мари. — Кому не нравятся роли — я не держу, и решений не меняю. Можете измениться вы — тогда я подберу для вас что-то иное. Если нет, то я ничем не могу помочь. Ты остаешься?

— Да, — с ненавистью выплюнула Рита, садясь на пол.

— Отлично. Тогда начнем с тебя. Как тебя зовут?

— Китти.

— Вот как? Что же, хорошо. Китти. А ты? — обратилась она к Матвею.

Вик поднял глаза. Ему было интересно, что же он придумает. Он ждал чего-то простого, сурового, и…

— Февраль, — неожиданно сказал он.

— Февраль? — удивилась Мари. — Почему?

Матвей пожал плечами и сложил руки на груди. Она не стала настаивать.

Третьей была девушка по имени Даша. Ей было пятнадцать, и она была похожа на птичку — маленькая, худая и суетливая.

— Лета.

— Хорошо…

Мрачная девушка, всегда носившая черное, назвалась Сворой. Альбина, полная, с толстыми русыми косами и веснушками назвалась Торой.

— Теперь вы. Как тебя зовут? — спросила она у Вика.

— Виконтом, маркиза.

— Значит, ты не только злой, но еще и читаешь неподходящие по возрасту книги? — в голосе Мари отчетливо слышалось неодобрение. Почти обида.

Он пожал плечами, улыбнувшись. Взрослых он очень давно не боялся, ровно, как и их неодобрения.

— А ты?..

Риша назвалась Офелией, как Вик и ожидал. Он видел это имя написанным на ее запястье. Ему не понравилась надпись — она черной ручкой вывела жирными буквами «Offелия».

— Прекрасно. Вот мы и познакомились. К следующей встрече я внесу ваши имена в афишу и текст. Теперь… давайте обсудим пьесу. Все прочитали?

— Я прочитала, — сказала девушка, которая сейчас звалась Летой. — Так нельзя.

— Почему?

Вик смотрел не на Мари, иронично вскинувшую бровь, он внимательно наблюдал за Летой. Она была непохожа на себя — бледная и сосредоточенная, постоянно касалась четвертой пуговицы на блузке.

«У нее там крест», — подсказал проницательный Мартин.

Его подозрения оправдались следующей репликой:

— Ересь… Она темная, злая, понимаете? Нельзя играть с темнотой, темнота этого не прощает!

«Умная девочка», — усмехнулся Мартин.

— Эта пьеса — о любви. О месте человека в жизни, и о том, что никто не Бог, кроме самого Бога, — неожиданно мягко ответила Мари.