Мы остаёмся жить

Стоя под покосившимися столбами, под крышами серых домов – я годами выслеживал сотни и тысячи жертв: кто был рад мне, а кто боялся – но всех ждал один печальный конец. Вначале своего пути мне было совершенно безразличны судьбы тех, кто всё равно обречён на смерть, так ничего в своей жизни и не достигнув – это был период моей античности. В середине: я боролся за спасение заблудших душ, неожиданно для самого себя, открыв важность всех происходящих в мире событий – от мелких и рутинных до глобальных; я открыл взаимосвязь всех предметов в природе – это был мой ренессанс. Но мне в последнее время кажется, что вот уже больше ста лет, как я вернулся в прежнее средневековье, размазав ногой об асфальт всё то доброе и хорошее, что я знал о человечестве. Но двигаясь по кругу, преодолевая его градус за градусом, мы неизменно переживаем свои жизни и свои истории заново, отправляясь в забытое путешествие из раза в раз.

Я ждал. Мне не терпелось вновь встретить возрождение таким, каким я его запомнил – прекрасным; без сожаления о прожитых годах и веках. И, кажется, я уже знаю, какой меня ждёт к нему путь.

События завернули нас в свой вихрь – и из него нам уже так просто не выбраться.

Но расскажу обо всём по порядку: я всё-таки нашел слова, чтобы убедить её прогуляться со мной в парке, сразу после того как понял, что ничего крепче кофе она пить не намерена.

Два человека идут вместе по парку. Как часто мне приходится наблюдать эту сцену. И как редко доводится в ней участвовать. Удовольствия от самого парка мало. Всё, скорее, должно заключатся в том, кто рядом в этот момент. Но и здесь не всё оказалось так гладко.

С самого начала нашего разговора мне хотелось спать. Я отчаянно пытался сопротивляться навалившемуся на меня чувству, но оказался бессильным перед самим собой. Все её слова – усыпляли и тело, и разум; а мои ответы – только подливали масло в огонь. Она разоблачила меня, когда я из последних сил имитировал бодрость.

– Ты что, делаешь вид, будто стараешься не заснуть?!

– Я плохо сплю. Ничего не могу с собой поделать.

На самом деле, каждую ночь я гладко отсыпаю по восемь часов. Я пытался подкинуть нам тему для разговора, но всё выходило слишком банальным и скучным, от чего мне ещё больше хотелось спать. Спасти нас, а в особенности, меня – могло только чудо. И в самый подходящий момент, произошло то, чего мирные граждане опасаются больше всего.

Он набросился на нас, когда я уже валился на землю от усталости и чувства, что на каждом шагу к моей ноге привязывают по гире. Но его нападение – вернуло меня к жизни. Наш разговор с моей спутницей шел уже два часа – и всё это время каждое своё слово я выговаривал с закрытыми глазами. Теперь, случай заставил меня раскрыть их.

Он был пьян от своей глупости, но сражался неплохо. С виду он показался мне самым обычным прохожим – что ещё можно сказать о том, кто просто идёт мимо. Но внезапно, он набросился на нас: успел сбить меня с ног и схватить, впрочем, не очень дорогую сумочку моей спутницы. Стоило ради этой мелочи так напрягаться и так рисковать?!

Всё ещё лёжа на земле, я засмеялся. Как бы быстро не бежала эта мечта психбольницы – пулю ему всё равно не перегнать. У него был шанс скрыться в зарослях деревьев – тогда мне было его уже не поймать. Но он упустил свой шанс. Неужели я настолько безвестен в собственном городе, что на меня может напасть любой одинокий окурок с дороги?! Тем не менее, как бы мне не было его жаль – я не мог поступить иначе. Бег бедняги оборвал выстрел. В меня же – вернулся дух борьбы. А вот моя спутница, не смотря на её силу, кажется, чуть не лишилась сознания. Она закричала – может, её даже кто-нибудь, да услышал. Если бы хоть половина её слов за эти два часа была правдой – то такая обычная вещь, как пистолетный выстрел – никак не мог довести её до подобного состояния. Значит, дело было не в пистолете; и не в том, что она говорила неправду. Но разбираться в этом – у меня не было времени.

Я подбежал к своей жертве и обнаружил, что тот всё ещё дышит – сложно прицелиться, когда кругом одни деревья. Я взял у него сумку из рук и сказал:

– Расскажешь кому – тебе это цветочками покажется, если после этого от тебя хоть что-то останется.

По-прежнему держа руку на кровоточащей ране на ноге и крепко сжимая зубы, он закивал. А затем закричал, от боли пуская слёзы и сопли. Он запомнит это на всю жизнь.

Я развернулся, чтобы вернуться к своей спутнице, заранее подготавливая у себя в голове сценарий нашего дальнейшего с ней разговора. Конечно же, мы не будем вести себя так, будто ничего не произошло. Наоборот: мы с ней запомним этот инцидент надолго – будем обсуждать его, разглядывать со всех сторон, так и сяк вертеть его из стороны в сторону.

Я делал шаг ха шагом из зарослей, заранее предчувствуя грядущее, но не мог в него поверить. Уголки моих губ застыли – глаза впитывали каждый пиксель проносившихся мимо меня кадров.