Мы остаёмся жить

В моём голосе звучали нотки обиды и возмущения. Хотя, десять лет – совсем небольшой срок для меня и для истории. За это время я успел не больше, чем смог бы достичь за пару дней. Теперь, это не имело для меня никакого значения. Я был просто рад, что мы встретились здесь и сейчас – с моим другом, которому, как и многим, суждено вскоре так рано и бессмысленно погибнуть.

Он всё же принял мои слова за обиду с моей стороны. Это его смутило и он качать головой, будто что-то искал. Затем, он попробовал оправдаться:

– Я… я… – но это получалось у него не лучше, чем мне справляться со страхом и болью.

Мне пришлось добродушно остановить его:

– Не надо, Мишель. Если у тебя есть лишний франк и свободный час, то просто угости меня выпивкой.

Он согласился и мы направились в ближайшую кофейню. Там, немного выпив, я стал рассказывать ему о смысле всего, что происходит вокруг:

– Эта коммуна создана по образу и подобию самой природы, чтобы наглядно показать нам законы нашей реальности, – мне снова пришлось приложить немало усилий, чтобы не упасть со стула и при этом продолжать говорить, – её стремление, как и цель самой природы, сделать нашу жизнь лучше и счастливее – признай, ведь кто этого не хочет?! Однако счастье в жизни приносят мелкие радости: папиросы, хорошая еда, выпивка, ночи с прелестными дамами… Проблемой общества было то, что далеко не все могли себе это позволить. Если бы жизнь была легче – в революциях и прочих несчастьях не было бы никакого смысла. Мир был бы проще и приятнее. Жаль, что бывшая власть была не в силах сделать жизнь людей легче – она и не хотела. А теперь страдают все. Я стараюсь жить согласно законам природы: наслаждаться мелкими радостями и победами пока могу. Даже те, кто этого не осознают, всё равно подчиняются этим простым правилам. Ведь что есть борьба за общее благо, если не потакание своим собственным стремлением быть полезным обществу, чувствовать себя важным? Всем нам этого хочется. Наша борьба – навеки останется в памяти истории и послужит примером для остальных, избравших себе путь, подобный нашему. Мы принесём много страданий другим и самим себе в борьбе за счастье – и в этом найдём смысл жизни для самих себя и во всём, что окружает нас.

– О нет, ты ошибаешься. Коммунары борются не за сиюминутные отрады, а за достижения всеобщей победы в будущем. То, чем мы занимаемся сейчас – особого счастья не приносит ни нам, никому. Ты не бывал в боях, но наверняка слышал о том, что версальцы прижали нас к стенке. Они предлагают нам сдаться – говорят, что тогда проявят милосердие и не станут избавляться от всех.

Его кулаки сжались.

– Но мы не сдадимся. Национальная гвардия и каждый парижанин будет сражаться до конца. Это наш долг – и где ты видишь здесь счастье?! Я знаю – у нас не так много шансов. Но история на нашей стороне. И нас запомнят, как защитников свободы. Мы – французы. Свобода у нас в крови и мы защитим её, даже если проиграем. Вместо нас придут другие и рано или поздно, но мы победим.

– Ты утешаешь себя этими мыслями, верно? В них и есть твоё счастье, смысл и причина всего, что происходит с тобой.

Пьяно пошатываясь, я встал и собирался предложить Мишелю расплатиться по счёту с хозяином. А затем, хотел убедить его пригласить меня к себе в коморку переночевать.

– А теперь, милый друг, запомни на всё то короткое время, что тебе ещё осталось топтать эти улицы с баррикадами и мусором, – сказал я вместо всего, что собирался сказать, – каждый человек находит счастье только внутри себя – не в общественном благе и не в других людях. Искать его нужно только в своей собственной душе, какими бы важными не казались ценности и люди вокруг тебя.

Я сделал паузу для отрыжки и продолжил:

– Нам предстоит пережить великую трагедию, но я рад за тех, кто будет расти в это время. Им будет суждено построить новый мир на пепле наших ошибок. Каждое новое поколение должно пережить моменты тотального разгрома, чтобы дать пример следующему. Каждое новое поколение должно быть поколением духа. Да, мы все должны погибнуть, как общество отъявленных эгоистов. И те, кто придут за нами – будут такими же. Они будут бороться за своё собственное счастье, даже если и станут называть его общественным благом. Мы все эгоисты – такими нас создала природа и сама жизнь. А потому, борьба эта будет длиться вечно, пока существует человек. И все войны, все революции – ни одна не будет отличаться от другой. Теперь, я говорю не «Слава Франции» и не «Да здравствует коммуна», а «Слава вечной борьбе» и «Да здравствует вечное счастье».