Мы остались молодыми…

– Зачем мне корова? – возмущённо вспыхивает Петро.

– Чудак ты, Петро, хоть и старшина. Корову отдашь мне, а я на любом хуторе поменяю на бочку пива или бидон первака, и половину дам тебе, по рукам?

Петро Туринок молча показывает дулю.

Следующим утром на Берестяное налетает фрицевский «костыль». Долго кружит над деревней и начинает беспорядочно сбрасывать кассетные бомбы. У нас распоряжение: «по самолётам не стрелять, по улице не бродить, тщательно спрятать и замаскировать все повозки, тачанки и, главное, коней разместить по сараям и в хлевах, никак себя не обнаруживать. Разведывательный полёт «костыля» явно дело рук бандеровцев, сообщивших немцам о нашем появлении. Фриц улетел, разрушив бомбой угол дома; люди не пострадали. Больше он не появляется, и «юнкерсы» не налетают – значит ничего не заметил. Или за штурвалом опять сидел антифашист, как когда-то наш погибший друг Гриша Гощак.

Командование соединением приняло решение перейти на стоянку в лес, чтобы не допустить случайных жертв среди мирного населения. Стояла поздняя золотая осень. Грело солнышко. В лесу было хорошо и по-домашнему уютно. Мы стали лесными жителями. Прожили в культурном доме несколько дней и потянуло снова в лес на природу. Расположились ротами так, что можно держать круговую оборону и вместе с тем защищать участок обороны всего соединения. Лес большей частью сосновый, но не высокий строевой, а раскидистый с корявыми толстыми ветвями, под одним деревом размещается целый взвод, как будто под баобабом. Никто не роет землянки, даже не строят шалаши. Днём совсем тепло, а ночью под шинелью тоже спится нормально. Засиживаться здесь долго не будем.

Недалеко от нас находится отряд полковника Медведева Дмитрия Николаевича – это наши омсбоновцы. Урочище, где они стояли, называлось Лопатень. У них такой же благоустроенный лагерь с полсотней землянок, обтянутых парашютами, как на нашей Лысой горе. Они уже шестнадцать месяцев в тылу противника. Кстати, основная группа их десантировалась километрах в тридцати по прямой от Лысой горы. Их задача – разведка города Ровно, объявленного гитлеровцами «столицей», нашей задачей – до ухода в рейд – был Киев.

Сидим у вечернего костра. Туринок с удовольствием помешивает ложкой в котелках, стоящих на угольях. Доносится вкусный запах тушёной картошки и сала. Рассказываем военные побасенки и истории. Мимо проходят Вася Куликов – знаменосец отряда и Паша Калганов, мой земляк. Паша останавливается, поводит носом, залезает ложкой в котелок и морщится.

– Опять старое сало топите. Вот я сейчас был у «медведевцев», заходил к друзьям испанцам из первого полка, – Калганов повёртывается ко мне, – ты ведь тоже из первого, Риваса, наверное, знаешь? – не дожидаясь ответа, продолжает: – так вот же, умеют жить европейцы, не то что вы, варвары. Там угостили меня молодой картошкой, но с чем? В жизни не догадаетесь! С курятиной или фазаном, одним словом с дичью! А у вас всё свинячье сало.

Вокруг костра раздаётся дружный смех. Смешливый, весёлый Паша тоже хохочет и вдруг останавливается.

– Хлопцы, а что мы смеёмся?

– Ты ел тушёную лягушатину, а не курятину, – сквозь смех ответил Вася Вернигоров, – нас уже угощали, но предупредили заранее, а ты лезешь в котелок не спросясь, вот у тебя и получился «фазан» тушёный…

Паша на мгновение удивлённо открывает рот… и заливается смехом.

– А вкусно было, право вкусно! Ещё схожу, перепробую заново.

* * *

Сегодня седьмое ноября – празднуем двадцать шестую годовщину Октябрьской революции. Этот прошедший год был переломным в ходе войны. Германия стала перед катастрофой, все надеялись, что в следующем году отпразднуем Победу.

После полудня Виктор Александрович Карасёв, Михаил Иванович Филоненко, Ефим Александрович Ободовский, Алексей Николаевич Ботян и ещё другие командиры в сопровождении конной охраны уехали, по приглашению полковника Медведева, к ним в Лопатень на праздники.

Вечером Вася Румак – помощник командира хозроты Исаева, с десятью повозками собрался ехать за сеном на луг возле Берестян, где ребята на днях накосили траву. Антон Скавронский забыл у нашей хозяйки ящик с выстиранным и выглаженным бельём. Попросил у комбата Крючкова, дежурного по отряду, разрешения попутно с Румаком съездить в Берестяное.

Верхового коня не стал брать, а подсел на первые дроги к Васе Румаку. Когда подъезжали к селу, стало совсем темно.

– Как же вы в темноте соберёте сено?

– Охапками, оно у нас уже в копнах, – откликается Вася и неожиданно толкает меня в спину локтем, – повернись, что это за шкеты над лесом?

В стороне от нас, низко над деревьями, примерно по дороге из Берестян на Цумань одна за другой вспыхивают светло-зелёные ракеты. Эта картина знакома по Кавказскому фронту.

– Вася, слезай, приехали! Там фрицы!

Обоз за нами останавливается. Решаем с Васей Румаком вдвоём идти в разведку в Берестяное. Предупреждаем ребят, что, если услышат стрельбу, и мы вскоре не появимся, пусть скачут в лагерь и обо всём доложат.