Мы побелили солнце

– Боже упасите, – Игорь вскидывает руки и патетично смыкает их в замок. – Даже не представляю, и знаете что? Мне это глубоко до одного места, которое в стенах школы называть не принято.

– Это заметно, – от негодования Колобуся становится еще круглее, раздувается этаким желтым воздушным шариком, на который я смотрю украдкой, чтобы сильно не пораниться. Начинаю бояться, как бы она не лопнула. – По вашему пасынку судят и о вас, вы знаете?

– Да вы что? Какой кошмар! Мне же так важно, что обо мне думают! Я ночами не сплю, только терзаюсь мыслями: а что же обо мне думает Ульяна Яковлевна?

– Даня не успел прийти в школу, а уже…

– У Дани, – отрубает Игорь ледяным тоном, – чуть больше месяца, как умерла бабушка, с которой он жил все детство. Он только недавно вышел из апатии, сидел на таблетках, впервые пошел в новую школу. Так что же он мог натворить такого, что не окупилось бы его психическим состоянием?

– Вам же неинтересно, – истерично фыркает Колобуся, и я, хоть и прячусь под двумя капюшонами и лишний раз стараюсь не натыкаться на ее желтое платье, чувствую: она смотрит на меня. – Я соболезную Даниилу, но в его горе моей вины нет. Если он не может себя сдерживать, то почему он тогда пошел в школу, а не лег на лечение? Или вам все равно, как все равно и на первостепенные обязанности? У меня звука нет уже месяц, сколько еще я буду выискивать видео с текстом?

– Хотите лайфхак? Попробуйте объяснять тему своим чудным голосом, а не врубать всякие занимательные видео про планеты, на которых все спят. Вдруг получится?

– Вы сейчас меня упрекнуть хотите по поводу того, как я веду уроки?! Или намекаете, что звук ремонтировать вы мне не собираетесь?

– Мои намеки обычно слишком толстые, чтобы их не заметить. В последний раз вы говорили мне про звук по телефону – все! А вдруг он у вас наладился? Вдруг проблем уже нет? Почему бы просто не прийти ко мне и лично не дать задачу? Так нет, вы рассчитываете на мои экстрасенсорные способности, спасибо.

– Я жду вас, – слышу, что Колобуся уже не злится, а насмехается, вот только насмехается она на грани истерики. – Вы же сейчас ничем важным не заняты?

– Дайте подумать…

– А Даня пусть имеет в виду: я не из тех колхозных учителей, над которыми он привык издеваться! Если все это будет продолжаться, школу он покинет так же быстро, как и зачислился в нее. Вас, Игорь Павлович, это тоже касается.

Игорь прищуривается так сильно, что его глаза превращаются в тоненькие хитрые щелочки. Усмехается и что-то бурчит под нос, но ни я, ни Колобуся его реплики не разбираем.

– Был очень рад вас видеть, сейчас отвечу одному важному человеку и сразу же отправлюсь ремонтировать ваш превосходный компьютер, – расплывается Игорь в приторной улыбке. – Спасибо за внимание к моей персоне, был рад встрече, я вас не задерживаю.

Слышу, что Колобуся хмыкает и хлопает дверью.

А я скидываю капюшон ветровки и остаюсь в нижнем, от свитера. Вздыхаю, потупив взгляд.

– Спасибо, что вы…

– Екарный Касперский, че с твоей самооценкой вообще, все ок? – Игорь рывком поворачивается ко мне. – Чего ты вечно благодаришь и извиняешься? Чего постоянно мямлишь? Мало того, что словарный запас у тебя, как двоичный код…

– Спасибо.

– Пожалуйста, инфу надо в школе учить.

– Вы собирались ответ кому-то печатать? – не выдерживаю. – Вот и печатайте, а то вас физичка ждет.

Игорь замирает с кружкой, которую уже хотел промыть в маленькой раковине. Медленно разворачивается ко мне.

– Кому я что печатаю?

– Вы только что физичке сказали, что вам нужно ответить важному человеку.

– А, ну да. Тебе, – он ополаскивает кружку. – Будешь печеньку? Овсяная!

– Игорь Палыч, – я вскакиваю с дивана и встаю за его спиной. – Мне… надо вернуться на урок, да?

– А с чего вдруг захотелось?

Осекаюсь. От неловкости прячу руки в карманы. Открываю было рот, но Игорь меня перебивает:

– Я сейчас все равно к ней пойду звук чинить. Скажу, что ты подыхаешь и тебе хреново, но завтра придешь к ней как штык. Подождешь меня здесь? Хочешь – печеньки пока поешь. Да и вообще что в шкафу найдешь – все разрешаю схавать под милую душу. Вон чайник на столе, в шкафу пакетики.

– А… лимон?

– Там же. Можешь в ноуте моем пошариться, только там игр нет.

И такое непривычное ощущение, когда губы сами собой растягиваются в улыбке. Какое-то странное, столь же непривычное чувство облегчения. Я киваю; я киваю, наверное, слишком активно, что Игорь смотрит на меня и издает смешок. Пару секунд разглядывает мою редкую улыбку, коротко кивает и выходит из каморки.

А я чувствую себя избранным. Настоящим сисадмином. Вот сажусь я в его черное кресло и кручусь на нем. Как будто ко мне сейчас будут приходить учителя с просьбами починить звук или отремонтировать комп, а я, важно попивая чай из кружки "попей говна", буду притворно вздыхать: "ой, я так занят, но обязательно вас посещу и больше не задерживаю".

Ноут издает цокот лошадиных копыт. Стул сам разворачивается к экрану. Пришло сообщение.

Сначала хмурюсь, но тут же отмахиваюсь. Если бы там было что-то важное или интересное – Игорь не допустил бы меня к компу с такой беспечностью.