Мы-Погодаевские

— Есть, есть Огненный Змей! Я сама выдела его своими глазами…Из-за яра вылетел…гудел страшно, хвост огненный за ним тянулся… Стекла в избе дрожали, собака выла-выла и залезла в конуру, куры в подамбарье спрятались.

И столько в голосе бабушки было убежденности, что мы даже засомневались: вдруг и в самом деле есть огненный змей?

И все-таки не верилось…

А зря! Будучи студентом, вычитал в журнале «Вокруг света» статью о Тунгусском метеорите, который пролетал над нашей местностью в 1908 году, то есть тогда, когда бабушка была относительно молодой. Я запоздало почувствовал угрызения совести: значит, огненный змей был!

…Отец мой, бабушки сын, имел высокий рост, плотное телосложение, кое-какую, по тем временам неплохую грамотешку, поэтому работал то председателем колхоза, то руководителем курсов РАЙЗО, то преподавателем на курсах колхозных счетоводов.

Разумеется, был и членом партии, и активистом видным.

Наступили опасный времена — годы репрессий, когда можно было крепко пострадать за малейший, казалось бы, пустяк. Из предосторожности отец снял со стены икону с Георгием Победоносцем и сжег ее в печке. Мы оказались невольными свидетелями такого на наш взгляд разумного поступка.

— Ето куды жа икона-то подевалась? — спросила утром бабушка, подозрительно поглядывая на нас.

— А ее папка в печке сжег, — сказал братик.

— Ах, он анчихрист, ах, анчихрист! — рассердилась бабушка и предложила: А ну-ка, унучик, ставь на лавку и выучи стишок, а как вечером отец приплавет с работы — ты ему и расскажи стишок-то. Вот, учи…Память-то у тебя ладная:

Ехал Ленин на полене
Через Киренгу-реку.
Ты куды, плешивый, едешь?
В Бочкареву по муку…
И ишшо:
Когда Ленин умирал —
Сталину наказывал:
Людям хлеба не давай,
Мяса не показывай!»

Приплыл с работы отец, братик резко выскочил на лавку и детским восторгом продекламировал «стишки».

Отец удивленно выслушал сына и спросил:

— Это кто же тебя этому научил, — и взял сына за ухо.

— Бауска! — сознался братик.

— Ах ты, старая! — искренне обиделся отец, ты, что же, хочешь, чтобы твой сын в Колыму загремел?

— А ты зачем икону сжег? Помешала она тебе? Анчихрист ты, анчихрист… Ето надо додуматься, чтобы икону спалить! Грех-то какой!

Надо сказать, что в селе, да и деревне тоже еще оставались бывшие политссыльные, которые тайно занимались угодной им пропагандой, нацеленной на существующий режим. Конечно, действовали они не очень осторожно, пользуясь тем, что в селе была разрушена церковь, которая, может быть, не являлась памятником архитектуры, но тем не менее придавал селу вид весомый и благородный. разумеется, старушкам нравились «стишки» против «анчихристов».

Братик не удержался и ребятам на улице не раз и не два «декламировал» их, к сожалению, не догадываясь, что их могут услышать и взрослые. И услышали, и сообщили куда повыше. Отца арестовали, сняли с работы, исключили из партии, увезли в областной центр. Следователь оказался человеком добрым, выслушал отца, нашел «вину» незначительной: отца освободили, он вернулся домой, и его восстановили в партии и на работе, а бабушка так и осталась без иконы, хотя молились еще усерднее, что-то нашептывая и крестясь.

Встречи с Валентином Распутиным

Для начала хотелось бы «пофилосовствовать» на тему: везет не везет! В Иркутской писательской организации яркими явлениями в послевоенное время оказались автор «Даурии» К. Седых, потом — Г. Марков, автор «Строговых», после блеснул Машкин своим «Синим морем, белым пароходом». Станислав Китайский «выдал» роман «После сражения»… И вдруг!!! Смелое, дерзкое по тем временам произведение — «Прощание с Матерой». Это поставило автора в число тех, чье имя хотелось произносить вполголоса, шепотом, настолько необычно ставил автор проблемы отношения к природе, явно протестуя против затопления плодородных земель и против лишения жителей их малой родины.

Сам Валентин Распутин родился и вырос на берегах Ангары, в местах, которые вскоре попали под затопление, но в «Прощании с Матерой» звучит не личная обида автора, а через автора возмущение жителей, которым тяжело расставаться с прошлым, с традициями.

Вторым, достаточно смелым произведением автора, явилась не менее смелая повесть «Живи и помни», в которой освещалась не тронутая еще тема дерезртирства с фронта. Все это сделало имя автора почти легендарным. Его читали, устраивали конференции по его книгам, писали в школах сочинения…