Мы-Погодаевские

Под руководством Александра Ивановича Спиридонова в 1972 году создается музей техникума. Низкий поклон этому обаятельному человеку, увлеченному историей, он всегда изучал добро и душевную теплоту. Уже будучи взрослыми людьми, опытными руководителями, мы при встрече с ним робели, как прежде. И, как всегда, с большим вниманием прислушивались к его советам. Для меня он всегда будет Учителем. Благодаря ему я знаю хорошее правило: «Учитель не тот, кто по должности выше, учитель — тот, кто учит».

Выпускники становились специалистами высокого уровня и принимали участие во всех транспортных стройках: дорог Абакан — Тайшет, Тайшет — Лена, Хребтовая — Усть-Илим, Учть-Каменогорск — Зыряновка, Курган — Пески. А также в реконструкции и электрификации Западно-Сибирской и Восточно-Сибирской магистралей, Западного и Восточного участков Байкало-Амурской. Выпускники техникума — Герои Социалистического труда: П. И. Панарин, Ф. В. Ходаковский, И. Н. Варшовский, Ю. Бондарь. Я горжусь нашим техникумом. Для меня, сельского мальчишки, знания, полученные в нем, стали базой для взрослой жизни. Рядом с техникумом — Технический Университет, в наше время Иркутский политехнический институт, но это другая история и другой рассказ.

Иркутск — жемчужина Восточной Сибири, но лучше Валентина Распутина об этом городе не скажешь: «Стоит Иркутск, умудренный историей и жизнью, спокойно и мудро, зная себе цену, в меру знаменитый и прежней славой, и новой, в меру скромный, издавна культурный, традиционно гостеприимный… Стоит Иркутск, наделенный долгой и взыскательной памятью камня своего и дерева, с любовью и немалым удивлением взирающий на дела нынешних своих граждан, по родительски оберегающий их от зноя и холода, дающий им жизнь, приют, работу, родину и вечность».

Из Санкт-Петербурга казалось все просто. На самолете до Иркутска, а с Иркутска до Усть-Илимска на борту местного рейса. Память сохранила, что в те «застойные» времена самолеты летали в Усть-Илимск из Красноярска и Иркутска, а это связь со всем миром. Но это в прошлом. Огромный в Усть-Илимке аэропорт разграблен, разбит. Разруха и бесхозяйственность. Помню у Александра Вампилова, который в юности бывал в Кеуле: «Туда ведут две дороги, одна воздушна, другая по воде». И сейчас две дороги, только не такие скорые, как воздушная, — автомобильная и железная. Выбрал автобус. В своей жизни на такое дальнее расстояние подобным транспортом пришлось ездить однажды. Было это в Египте. Тогда нас (меня, жену, дочь, и трех внуков) какие-то мошенники уговорили, скорее, заговорили на якобы, «великолепное» путешествие из Шрам-эль-Шейха в Каир. Это была дорога в аду. По раскаленному Синайскому полуострову в автобусе, напоминающем наш пазик, без кондиционера с незакрывающейся (поскольку была сломана) дверью. Все 500 км до Каира я, атеист, молил Господа отвести от нас беду.

Вот и сейчас, когда я увидел автобус, на котором нужно было ехать мне и дочери, вспомнился тот рейс. Одно утешение, что впереди не Синай и кроме нас еще 40 смельчаков.

Мы стояли с Ниной друг перед другом. Конечно, не видеть беспокойства в ее взгляде я не мог. И так уже получилось, что мы никогда не разлучались больше чем на световой день. Притом, постоянно перезванивались — теперь существует мобильная связь. А здесь я был передан в руки старшей дочери Анны. Она очень похожа на карнауховскую родню, и имя у нее тоже мамино. Самое удивительное, во времена ее появления на свет мы еще не могли заранее определять, кто у нас будет — мальчик или девочка, но хотели, чтобы родилась Анна или, как ласково теперь зовем ее — Анюта. И она послушно родилась.

Все, в автобус тронулся, прощальные взмахи жене, которая осталась в Иркутске, мост через Ангару, у поселка Жилкино, мы в пути. Завтра я увижу Кеуль.

Дорога Иркутск — Кеуль

Итак, 700 километров. 14 часов на автобус. Конечно, это не раскаленный, как сковородка, упомянутый Синай. Родные сибирские просторы, нормальная погода начала лета. Дорога в порядке: ни грязи, ни рытвин, местами асфальт, местами накатанная грунтовка. И автобус как автобус. Комфорт, правда, далеко не международного класса, но терпимо. Не мой это транспорт, когда такие расстояния, да выбора нет, самолеты к нам в Кеуль теперь не летают, пароходы не ходят. А по железной дороге добираться долго. И я приготовился стойко переносить все лишения. Чтобы ни было — надо. Еду на родину. Я не знал тогда, что скоро меня начнет одолевать дискомфорт совсем другого рода, на первых же остановках появится ощущение постигшего эти края какого-то рокового неотвратимого бедствия, с которым все смирились и покорно ждут своей участи.