Мы потребуем крови

– Не знаю, что ты слышала про Гидеона, но… С тех пор как я стала седельной девчонкой у Первых Клинков Торинов, я никогда не слышала, чтобы он с кем-то спал. Любовные игры… его, похоже, не интересуют, и ничего не поменялось. То ли он вообще не способен, то ли его никто не привлекает, то ли не привлекает Сичи…

– Он даже не пытался? Хотя бы в ритуальных целях?

– Нет.

– Ты спрашивала его об этом?

– Нет, не хотела, чтобы узнал Лео. Поэтому спросила Тепа, ведь он много лет был целителем Первых Клинков. Он посмеялся надо мной. – Нуру уставилась на круп Итагая, быстро работая щеткой. – Сказал, что я уже давно с Первыми Клинками и должна знать, что Гидеона интересует только Рах. Теп велел мне самой развязать ее кушак. Так я и сделала.

Я ничего подобного не слышала, но, как только она это сказала, поняла, что так и есть. Я пробыла рядом с Гидеоном не так долго, как любой из его Клинков, но достаточно давно, чтобы понять, – по-настоящему его волнует только один человек.

– Дельный совет, – сказала я. – Тогда в чем проблема?

– В Лео. Он знает. Он ведь знает все. А кисианцы – такие… кисианцы, что это может уничтожить не только их брак, но и саму Сичи, ее отвергнет семья. Лео говорит, что точно этого добьется, если только она не пообещает выйти замуж за него, когда с Гидеоном что-то случится, и Сичи не просто ненавидит Лео, а боится, что пообещать такое – все равно что вонзить Гидеону нож в спину. Человек вроде Лео не попросит ничего подобного, если у него нет наготове плана, как это осуществить.

Волна признаний закончилась вздохом разочарования, больше похожим на всхлип.

– Так, – сказала я, мгновенно позабыв все слова, – дерьмово. Тогда почему он хочет на ней жениться? В смысле, я понимаю, почему она тебе нравится, но Лео не из тех, кто… влюбляется. Значит, есть причина, по которой он выбрал Сичи.

– Мы тоже так думаем, но кто знает, что это за причина. Или зачем я тебе рассказала. Ты все равно ничем не поможешь.

– Пока что нет, но тебе полегчало, когда ты все выплеснула, это уж точно, а вместе мы скорее найдем ответ.

– Мне хотелось бы услышать ответ «Нет, пошел в задницу», но она подумывает переспать с ним в качестве невысказанного обещания, как бы ужасно это ни было, и всякий раз, когда я говорю, что левантийцы никогда такого не допустили бы, она огрызается. Мне сказали, что в Кисии это вполне обычное дело, и если мне не нравится то, к чему ее принуждают, я могу уйти.

Некоторое время мы молча чистили Итагая, никто не мог сказать ничего дельного. Мне хотелось бы дать ей совет или все исправить, но у меня не было ни одного ответа, только очередные проблемы.

– Мне надо к ней вернуться, – наконец сказала Нуру. – Не хочу ее волновать.

Я отпустила ее и расчесывала Итагая гораздо дольше, чем требуется, хотя это бездумное занятие не натолкнуло ни на ответы, ни на идеи, возникло только еще больше вопросов. К тому времени как я шла обратно через весь лагерь, наступило время ужина, но очень мало левантийцев собралось вокруг костров. Между двумя самыми большими шатрами кружком стояла группа людей, и при виде их мрачных лиц у меня заколотилось сердце.

Я должна была догадаться, что происходит в центре круга, должна была знать, что меня ждет еще одно предупреждение – Лео не замедлит меня наказать, как и каждого левантийца, вставшего у него на пути.

В центре круга стоял на коленях Беджути с окровавленным ножом в руке, а перед ним лежали отрезанные головы Клинков. Тех самых Клинков, которые смотрели на пленных Торинов и просили их отпустить. Тех, кого я послала поговорить с Гидеоном.

Хотя я не видела Лео у костров, он наверняка еще был в шатре Гидеона, его взгляд щекотал мне кожу. Он хотел меня остановить. Хотел, чтобы я увидела слезы своего народа, услышала траурные песни и остановилась. Но когда я стояла здесь, и меня омывала боль, она лишь распаляла гнев. Гнев и решимость победить его, чего бы это ни стоило.

Лето давно кончилось, наступили холодные ночи, и ледяной ветер вызывал мурашки. За мной пришла Нуру, и когда я дошла до шатра Сичи, руки заледенели. Пробивавшийся сквозь щель свет манил, хотя я и боялась того, что обнаружу внутри.

Караульный кивнул, впуская нас, но императрицы там не было. Только секретарь Аурус, поднявшийся, чтобы нас поприветствовать.

– А, Защитница э'Яровен, – сказал он. – Я надеялся с тобой поговорить.

Сделав лишь один шаг внутрь, я замерла.

– Ты говоришь по-левантийски?

Он признал это легким кивком.

– Не идеально, поэтому рад переводчице. – Он указал на Нуру. – Но все же говорю, да. Я учился вместе с легатом Андрусом и другими. Многие мои…

Секретарь посмотрел на Нуру и произнес слово по-чилтейски.

– В левантийском нет такого слова, – отозвалась она. – Наверное, это лучше всего перевести как «коллеги-руководители».

– Так вот, многие мои коллеги-руководители решили, когда Гидеон только появился, что левантийцы здесь ненадолго и роли не сыграют. Лишь немногие были более… дальновидными.

– Ты мог бы говорить по-левантийски во время встречи.

– А Гидеон – по-чилтейски. Но вместо этого мы придерживались официального протокола.