Мы просто снимся бешеной собаке...

      - Ты знаешь, Эрм… Мне сейчас вспоминается время, когда мне было двадцать шесть лет, и я еще жил в Сибири, в небольшом городке под названием Красноярск. К тому времени со старшей сестрой мы уже совсем не переносили друг друга. С родителями тоже были проблемы. Из-за музыки. И вообще из-за всего. Поэтому я жил отдельно. Снимал две комнаты с печкой в деревянном бараке недалеко от центра города. Стояла весна. Днем я работал в парикмахерской мужским мастером… Ирония судьбы: волосатый неформал каждый день стриг человек по десять гопников под три миллиметра! Иногда и больше, чем по десять. Иногда… И под ноль. А по вечерам я играл песни под гитару на пешеходном виадуке у набережной реки Енисей. В центре города рядом со зданием городской администрации. Такое музицирование под открытым небом у нас в Красноярске называлось «стрит». За полгода до этого «стрит» стал причиной моего увольнения из другой парикмахерской. Одна перезрелая тетка, приходившая к нам ровнять свои три волосины, как-то спалила меня на мосту и рассказала  обо всем владелице моей «цирюльни». О том, что я в центре города чуть-ли не на паперти стою с протянутой рукой. И хозяйка предложила выбор: либо я ухожу с улицы, либо из салона. И я ушел… На «стрит».  А весной, опять встав за кресло с ножницами в руках уже в другом месте и помня горький опыт предыдущей жизни, я продолжал играть на мосту, но исключительно в черной бандане надвинутой на лоб, длиннополой черной кожаной куртке и темных очках. Этакий поиздержавшийся байкер, заложивший своего железного коня в местном ломбарде. Поскольку моя новая парикмахерская была в центре города - вполне возможно, что некоторые люди, проходившие мимо меня по мосту, в другое время заруливали ко мне же и постричься. И мучительно искали ответ на вопрос: где же они меня встречали? Да только тщетно. Маскировка была безотказной. Некоторые из клиентов клялись, что где-то уже слышали мой голос! Но никак не могли вспомнить где… И слава богу, блин! Слава богу… Иначе мне пришлось бы их всех убить.

      Красноярск меня тогда уже поддостал. Очень устаешь жить в одном месте двадцать шесть лет. Где тебя каждая собака знает, окликает по имени-отчеству и в любой момент попросит закурить… Я давно уже мечтал свалить. Естественно - в Питер! А куда еще? Все гопники хотят жить в Москве. А все неформалы грезят о колыбели русских революций! Как сказала один раз моя мама: «И что вы туда все ломитесь, как будто там медом намазано?» Да не медом там намазано, а русским роком!... Умом-то понимаешь, что в Питере такое-же дерьмо, что и в Сибири. Ведь люди-то везде одинаковые… Да только сердцу не прикажешь. Ему хочется праздника! Леденец под подушку и сказку на ночь... Про доброго дядю Шевчука, который подойдет к тебе на Дворцовой или на Невском в переходе. Улыбнется так ла-а-асково... Потреплет по плечу и скажет: «Эх, Димон… Где ж ты пропадал? Я уже и группу тебе собрал. И студию для записи подготовил. И гастроли расписаны на год вперед. А ты все не едешь и не едешь... Зачем обижать старика? Ведь ты же последняя надежда русского рока! Трое нас осталось, настоящих рокеров: я, ты да Славка Бутусов.»

      Наступил май… Жизнь пролетала мимо. А я стоял на мосту и махал ей вслед черной банданой. Город меня все больше парил. Хотелось послать его в сторону хрена. Хотя и понималось, что он все равно туда не пойдет. Хотелось в Питер... К Шевчуку и Бутусову. Или хотя бы… К Сашке в Сочи! К маленькой девочке с глазами цвета неба. Прошлым летом она разбила мне сердце и увезла его с собой в крепко сжатом влажном от слез кулачке. Мы познакомились за неделю до ее переезда в Сочи. Жили рядом столько лет, а встретились в последние дни! Мы не собирались влюбляться. Это же глупо. Влюбиться… И потерять… Навсегда. И все равно мы встречались с ней каждый день. Этой последней недели. В первый же вечер мы поцеловались. На следующий день мы признались друг другу в любви. И всю неделю ходили, взявшись за руки. И не могли поверить в то, что все это скоро кончится… «Милая моя! Да я не верю в это! Ведь ты придумала все, чтобы подшутить надо мной… Ты никуда не уезжаешь! Ну скажи, что это шутка!» «Это правда, Дим… Я хочу лечь прямо здесь. И сдохнуть.» Я сидел на ступеньках заброшенного кирпичного дома. Она - у меня на коленях. Мы смотрели друг другу в глаза. И не могли поверить в то… Что это конец. Она уехала в Сочи и пропала. Светлая улыбка ангела. Легкие пряди пшеничных волос. Глаза - как синее небо, в котором можно потеряться… Насегда.