Мы просто снимся бешеной собаке...

      Ни в Питере, ни в Сочи меня никто не ждал. Поэтому я просто ловил кайф от жизни. И думал о смерти. С этим благословенным красноярским «стритом» я постепенно превратился в законченного алкоголика. Мои вечерние выступления с репертуаром, состоящим исключительно из русского рока и одной душераздирающей песни Бори Моисеева: «Где же ты, где?», пользовались все большей популярностью у населения. Количество членов клуба «На виадуке у Димона» быстро росло. Люди подходили. Знакомились со мной и моими друзьями. Покупали пиво себе и остальным... И с каждым надо было выпить! И почесать языком… Сейшены заканчивались далеко за полночь. А потом начинались непременные after party. Где-нибудь на берегу местной речуги или на Стакане - самом известном тусовочном месте красноярских неформалов тех лет, находившемся в небольшом скверике в центре города, под самым носом у Центрального РОВД. Менты на Стакан заходить не любили... Может боялись, а может уважали. Поэтому бухали мы обычно до упора. То есть до зари… Домой я приползал буквально «на бровях». И провалявшись в алкогольной коме пару часов, утром вставал с жестоким похмельем. Хорошо было проснуться в выходной!… А если предстояла поездка на работу в парикмахерскую?! Вот тогда и наступал звездец. Я опохмелялся джин-тоником или пивом, чтобы хоть немного прийти в форму… И меня так развозило «на старых дрожжах», что каждая стрижка приравнивалась к выходу на ремонтные работы в открытый космос. А если в следующий раз я отказывался от утренней дозы алкоголя… То тогда это уже были ремонтные работы без скафандра!

      Мой лучший друг Бюргер вообще забыл, как я выгляжу трезвый! Я приезжал к нему потрещать о жизни... Мы набирали пива. Иногда портвейна. И шли в парк. Или просто находили где-нибудь лавочку. Бюргер был немного тяжеловат в общении. Он все время гнал свою волну. И рассказывал исключительно о себе любимом. Как и я впрочем… Но у Бюргера был какой-то уж совсем жестокий авторитарный архетип. Поэтому самая удобная линия поведения с ним выглядела так: поддакивать и со всем соглашаться. А когда он уставал изливать собственные монологи, наступал благоприятный момент. И я начинал рассказывать ему о своих делах. В общем дуэт у нас получался неплохой. Я знал, что он никогда меня не предаст и не подставит. А если что - поддержит и деньгами… И словом. И делом. А сам я любого бы порвал за Бюргера. Для меня это был редкий случай близких отношений с парнем. Близких - в смысле дружеских… А не то, что ты подумал.

      - Да я ничего такого и не подумал! У меня ведь тоже был лучший друг Бюргер. Он в Питере на Ваське торговал гиперлетами. Странное совпадение… Ты не находишь, Вечер?

      - Шутить изволишь? Само собой, что твоего Бюргера я целиком и полностью содрал со своего. Царствие небесное им обоим.

      - Да понял я, понял! Не тупее некоторых.

      - Это радует… Замечу так же, что у Бюргера имелась в наличии очень классная мама. Она была в курсе моих беспонтовых отношений с предками и старшей сестрой. Понимала, как мне хреново живется. У нее всегда находились для меня доброе слово, пирожок с капустой или бутер с колбасой. Когда я заходил к Бюргеру, его мама приветливо общалась со мной. Она спрашивала: «Как дела?» И улыбалась, глядя в глаза… И от этой мимолетной доброты на душе теплело и понемногу начинало оттаивать мое обледеневшее в вечной зиме родительского дома… Сердце. Наверное Бюргер немного ревновал меня к матери. Все время пытался нас развести. Чтобы мы так много не трепались. Он это делал так странно. И конечно… Зря... Через несколько лет у меня появилась возможность уехать в Питер на ПМЖ. А наша дружба с Бюргером к тому времени почти сошла на нет. Он тогда уже работал на блатном заводе холодильников каким-то там ведущим технологом по лучевой сварке. И даже являлся начальником сварочного бюро. Правда в состав этого бюро входил только один человек… Он сам! Но это уже были незначительные детали. Главное, что карьера Бюргера поперла вверх! Он завел себе мажорных коротко стриженных друзей и длинноногую подружку, которой было наплевать на неформалов и рок-музыку. Потом он и сам постригся и начал ходить по выходным в боулинг-клуб. А я… Так и остался Дмитрием Вечером, вечным бродягой и бойцом андеграунда, гитаристом-неудачником, верящим только в одно предназначение - в свою мечту стать рок-звездой! Мы с Бюргером все меньше понимали друг друга. Ему стало неинтересно со мной. К тому же я тогда совсем бросил пить, и единственная алкогольная ниточка, которая связывала нас… Лопнула.  Совместные попойки и разговоры за жизнь прекратились. И общаться нам стало вообще как-то… Не в кайф. Однажды я позвонил ему и сказал, что уезжаю в Питер навсегда. И он как-то… Потух. Мы даже не попрощались по-человечески. Последний наш разговор получился абсолютно ни о чем. И закончился он… Ничем. А с ним и закончилась… Наша дружба. 

      - Да-а… Грустная история. А наша дружба с Бюргером закончилась по твоей вине. Ты решил залить его напалмом в последнем оплоте обосовцев. Ну что ж… Ты автор - тебе виднее!