Мы - псковские!

А в 1615 году у стен Пскова решил попробовать счастья Густав Адольф, шведский король и прославленный в Европе полководец. Ему, однако, не удалось вплести новых лавров в свой венок: после полуторамесячного штурма шведы отступили, несолоно хлебавши и даже не догадываясь, как им здорово повезло. Ведь их дорога домой оказалась значительно короче, чем у соотечественников, разгромленных сто лет спустя под Полтавой.

* * *

Последующие века прошли для Пскова более спокойно. Войны его миновали; границы России отодвинулись на запад, и древние крепостные стены, видавшие виды башни без ратного дела приходили в упадок. Их сносили, они рассыпались, обрастали мхом, и вместе с ними терял свою былую роль город-воин, столь много сделавший для защиты Руси от врагов. Постепенно Псков превращался в губернский город далеко не первого ранга, и события в нем и вокруг него происходили не такие, какие влияют на ход истории. Казалось, Псков сходит с исторической сцены, как мавр, сделавший свое дело...

Но вот наступил двадцатый век.

Истории было угодно, чтобы именно под Псковом славяне преградили путь на восток немецким рыцарям; спустя почти семь веков история вновь выбрала Псков, чтобы сделать его участником нового отпора немецким полчищам, нарушившим Брестский мир. Под Псковом в эти дни родилась Красная Армия — событие, которым псковичи гордятся не меньше, чем победой на Чудском озере.

В годы Великой Отечественной войны Псков вел себя как город-герой. Захваченный фашистами, он сражался днем и ночью, тысячи псковичей ушли в партизаны. Вновь была обильно полита кровью многострадальная псковская земля, и вновь, как в прошлые годы, город воскресал, а враги погибали.

Красив и благороден сегодняшний Псков, опоясанный зеленым кольцом лесов и парков. Псковичи фанатически преданны своему городу, и где бы они ни жили — хоть раз в год, хоть на две-три недели приезжают, чтобы побродить по зеленым аллеям Ботанического сада, полюбоваться стенами и башнями кремля, вечерком посидеть над Великой — одним словом, чтобы впитать в себя удивительный, неповторимый колорит любимого города.

Вот и все вкратце об истории Пскова.

КАМЕННЫЕ СВИДЕТЕЛИ ИЗ ГЛУБИНЫ ВЕКОВ

— Псков — это Помпея!

Так сказал Леонид Алексеевич Творогов, удивительный старик, о котором речь еще впереди.

Около Пскова нет Везувия, но разве века — это не вулкан? Каждое мгновение, день за днем и год за годом они медленно, без извержений и катастроф, неустанно работают, чтобы под толщами земли спрятать историю предков от глаз потомков.

Псков — это Помпея. Под многометровым слоем земли от нас до сих пор скрываются крепостные стены и дома, гробницы и произведения искусства, предметы быта и многие другие реликвии древней цивилизации.

Но многое осталось на земле. Ни времени, ни врагам не удалось уничтожить поражающий воображение Псковский кремль, Мирожский и Снетогорский монастыри и другие здания, в своем каменном безмолвии говорящие нам о жизни и культуре далеких предков.

Величие архитектурного сооружения, равно как и романа писателя, картины художника, не зависит от времени. Мода меняется часто; она определяется субъективными причинами, и не она — критерий подлинной художественности. Поль де Кок был неизмеримо популярнее Стендаля — а кто из них остался? Из века в век новаторы хоронили Рафаэля — но Рафаэль бессмертен, а большинство новаторов известны лишь благодаря своим против него филиппикам. Сейчас весь мир говорит о творениях Корбюзье и Нимейера, но кто знает, будут ли о них говорить через пять веков; а пока путешественники, как и сотни лет назад, восхищаются Московским Кремлем, собором Парижской Богоматери, Вестминстером и храмом Святой Софии в Новгороде.

Потому что прекрасное — вечно. Могут измениться мода и потребности человека, но подлинно прекрасное будет вызывать восхищение и атомного, и фотонного веков, и периода переселения человека на другие планеты — независимо от того, когда оно, прекрасное, создано.

Пророки нынче — скверно оплачиваемая профессия, но я верю, что памятники псковской старины, дошедшие к нам из глубины веков, получат широчайшую известность и всеобщее признание, как замечательные творения человеческого духа.

* * *

А теперь я не без удовольствия возвращаюсь к Ольге, которую мы покинули в тот момент, когда она, стоя на ладье, предсказывала Пскову прекрасное будущее. В указанную историческую минуту Ольга была уже не простой деревенской красавицей, а великой княгиней Киевской Руси. Сменила она и вероисповедание: из путешествия в Византию Ольга вернулась христианкой, и память ее сохранила сказочную красоту византийских храмов. Однако душа Ольги по-прежнему принадлежала милой Псковщине, которую великая княгиня хотела видеть славной и богатой. И рекла она, указуя нежным перстом:

— Здесь будет храм Святой Троицы!