Мы родились и жили на Урале–реке... (СИ)

Наверное, понимал, что работать так, как еще совсем недавно, уже не

может . Но примиряться со слабостями и особенностями возраста не

соглашался. Отец, кажется, не хотел меняться: его характер оставался по-

прежнему азартным, ревнивым, жестким, неуступчивым, своевольным, -

257

характер самостоятельного хозяина - труженика, привыкшего всегда, в

любом деле, рассчитывать только на себя и собственные силы и

жизненный опыт. Такими же он старался воспитать и своих “мальчишек -

думающими, свободными, энергичными тружениками..

И одновременно всячески удерживал их около себя, надеясь

превратить детей в исполнителей его воли и желаний... Решить успешно

эти две противоречащие друг другу задачи отцу не удалось: в сыновьях

(особенно заметно в старших) проявились некоторые особенности его

волевого характера.. Неслучайно, думается, они иногда действовали так,

как сами считали необходимым и правильным... Отец бывал недоволен,

обвинял сынов в непонимании жизни и нежелании “делать так, как надо”,

но настоять на своем не всегда мог: взрослые дети “уходили” в свою

жизнь...

.

8

..

!954-й год начинался для меня безрадостно, печально, с

неожиданными, совсем не веселыми “приключениями” .Думающий только

о научной работе и не замечающий окружающего мира, я дважды

становился “жертвой дорожных происшествий”. В феврале на меня,

стоявшего на тротуаре в ожидании автобуса, налетел тяжелый

металлический прицеп, оторвавшийся от грузовой машины. Удар

пришелся по голове. Меня спасла от серьезной травмы старая толстая

зимняя шапка... В поликлинике, куда я обратился на следующий день,

сказали, что у меня - “легкое сотрясение мозга” и небольшая рана на

черепе.. На замечание врача: надо быть осторожным на улицах города и

регулярно посещать его кабинет в течение двух недель, я не обратил

внимание.. Мне нужно было работать над диссертацией, а не выполнять

стандартные советы врача...

Думаю, что ничего случайного в жизни (особенно в таком большом и

строгом городе, как Ленинград) не случается. И происшедший со мной

малоприятный “дорожный эпизод” следовало рассматривать как серьезное

“знаковое” предупреждение судьбы. Но я не понял ее тревожного сигнала

и постарался побыстрее забыть и металлический прицеп, и удар по

голове, и визит к врачу. Лишь позже я понял, что мне следовало надолго

запомнить и серьезно понять это загадочное, беспокойное происшествие..

.В начале апреля со мной случилась более серьезная “неприятность”.

Вечером, возвращаясь из “публички” в общежитие, я попал под бешено

мчавшийся по Невскому проспекту мотоцикл, водитель которого не

258

обращал внимания на. сигналы светофора.. Результат сильного удара -

поврежденные ребра, перелом “со смещением костей” левой ноги

Дальше - известное: больничная палата - на несколько месяцев...

Родителям о своей беде я не сообщил. Зачем им лишнее беспокойство? У

них своих дел и забот без меня хватает. Да и чем они могут помочь мне?..

Написал коротко Оле, стараясь не пугать ее. Письмо получилось несколько

легкомысленным: из него можно было сделать вывод, что не следует

придавать серьезного значения случившемуся. Любимая, узнав о моем

несчастии и больнице, собралась ехать в Ленинград - поддержать меня,

ухаживать за мной.. Но быстро выяснилось, что выполнить “план

спасательной операции” невозможно: маленькая дочка требовала

постоянной заботы; институт с его лекциями, лабораторными заданиями и

весенней практикой нельзя было оставить и пр.

Я был уверен, что врачи быстро “поставят меня на ноги”, что все мои

беды продолжатся не более двух - трех недель, что я возвращусь в

общежитие и “публичку” и продолжу работу над диссертацией.. Ведь

строгая и непонятная судьба уже произнесла свое жесткое слово, и оно

вряд ли еще раз прозвучит надо мной...

Сломанные ребра, гипсовая повязка на левой ноге, две операции,

постоянная боль, ежедневные процедуры, больничная палата на

протяжении трех месяцев - все это заставило меня отложить выполнение

“программы своих желаний и обязательств” до поздней осени.

Лишь в начале июля врачи разрешили мне покинуть больницу. И я

сразу же улетел в Уральск, где пробыл около двух месяцев. Там каждую

неделю ходил к врачу, занимался - под руководством медсестры Кати,

моей родственницы, - лечебной физкультурой, принимал какие - то

таблетки, отдыхал... Медленно, тяжело передвигался с помощью костылей.

Рядом со мной постоянно - Оля и дочка.. Они вылечили меня своей

любовью, душевной теплотой и заботой.. . “Подняли на ноги” - в прямом

смысле . В родительском доме я рассказал о весенней “истории”. Мама

(было видно по ее лицу) обиделась: она не могла понять причин моего

долгого “письменного” молчания: “Не хотел, говоришь, тревожить? А мы