Мы с Витькой

Внизу несколько взрослых девушек поддевали солому на вилы и забрасывали ее к нам наверх. Солома летела крупными охапками, в воздухе стояла едкая пыль. Першило в горле, потное тело зудело, но даже почесаться как следует не хватало времени.

А ребята носились по скирде, разбрасывали солому и приплясывали на ней да еще успевали подставить друг другу ножку. Они оба падали и, барахтаясь в соломе, громко хохотали.

— Эй, малый, у тебя вся спина сзади! — вдруг закричал голубоглазый паренек Ванюшка, испуганно указывая на спину Витьки.

Тот не сразу сообразил, в чем дело, и завертелся, пытаясь увидеть, что произошло с его спиной. А двое озорников заливались, довольные удавшейся шуткой. Особенно заразительно хохотал второй паренек, поменьше, которого звали Петькой. Черные, немного раскосые глаза Петьки от смеха еще больше суживались и хитровато сверкали. Его взгляд беспрестанно перебегал с одного предмета на другой, будто отыскивая, над чем бы можно было еще посмеяться.

— Глашка! — кричал он девушке внизу. — Гляди, твоя Дуська солому ворует, за пазуху прячет.

А там и на самом деле одна из девушек неудачно бросила на скирду охапку, и солома набилась ей в рукава и за ворот кофточки. Она вытряхивала солому и шутливо грозила Петьке пальцем.

— Бесстыдник, зачем же выдаешь? Совесть у тебя есть?

— Не-е, — замотал головой Петька, — я ее в солому выронил, нешто теперь сыщешь…

Солнце поднималось все выше и выше над нашей скирдой. Она тоже становилась выше и увеличивалась в длину. Но это не радовало меня. Слишком сильно припекало солнце, и слишком быстро надо было разворачиваться здесь, наверху. Не раз уже я прикидывал в уме: не лучше ли было на мельнице пилить бабкины дрова в тени под навесом? Там хоть отдохнуть можно.

Ванюшка прикрылся ладонью, поглядел на небо и обнадеживающе пообещал:

— Должно, скоро обед привезут.

— Да-а, скоро! — усмехнулся Петька. — Часа через два, не раньше.

— А когда обед бывает? — попробовал я уточнить.

— Как солнышко над той вон сосной будет, так и обед привезут, — пояснил Ванюшка и показал рукой на одиноко растущую далеко в поле сосну.

— А кончают когда? — поинтересовался Витька.

— После обеда еще одна упряжка, и все, — бойко ответил Петька.

— А-а-а, — понимающе протянул мой друг.

— Ты знаешь, много это — упряжка? — спросил я тихо у него.

Но Витька ничего не ответил и только пожал плечами.

Обед привезли точно, как пообещали наши новые товарищи. Прошло не менее двух часов, солнце сравнялось с одиноко стоящей в поле сосной, когда на ток приехали повара.

— Ну что, я же вам говорил! — ликовал Ванюшка. — Глядите, где солнышко…

Обедали быстро, а потом каждый прикорнул, где мог. Мы четверо устроились в тени за скирдой и немедленно заснули. Девушки разбудили нас, как мне показалось, едва я только успел закрыть глаза. Какая мне была радость от того, что Ванюшка показывал на солнышко, далеко ушедшее от заметной сосны.

Началась новая упряжка. Все было то же самое: работал трактор, неудержимо стремительно бежал приводной ремень, молотилка гудела, трещала, тарахтела и гремела. Золотые снопы ржи передавались из рук в руки, исчезали в барабане сложного механизма. Словно горный ручеек, падающий со скалы, непрерывной струей текло зерно из рукава молотилки. Мелькали вилы, летела к нам наверх солома.

Долго тянулась упряжка. Солнце ушло на противоположную сторону поля и там повисло над самой землей. Но на колхозном току кипела размеренная работа. Изредка покрикивала на нас, поблескивая веселыми синими глазами, Дуся:

— Эй, пареньки, пошевеливайтесь!

При всем желании мы не могли быстрее шевелиться. Свободного времени и так оставалось только на то, чтобы утереть пот с лица. Даже Ванюшка с Петькой и те поутихли, перестали шутить и «купаться» в соломе. Витька наклонился ко мне и зашептал:

— Надо домой уходить отсюда!

19. СОЗВЕЗДИЕ ВОДОЛЕЯ

И все же упряжка кончилась. Правда, и после того, как солнце скрылось за горизонтом, продолжалась работа, но уже с поля не привозили новых снопов. Жнейки, целый день словно стрекозы трещавшие и взмахивавшие легкими крыльями, наконец затихли и остановились. Я сверху видел, как Сенька распрягал лошадей. Жнецы возвращались с разных концов поля к навесу.

Остановились и наши неутомимые механизмы. Наступила такая тишина, что даже в ушах зазвенело. Мы, привыкшие говорить, пересиливая шум машин, продолжали кричать друг другу, словно глухие. И это невольно вызывало смех, несмотря на усталость.

— Сейчас ужин будет! — кричит Петька.

— Помыться бы хорошо! — говорю я как будто бы тихо, но сам ору на весь ток.

— Погоди, немного сполоснемся, — обещает Ванюшка и первым скатывается со скирды.

Мы следуем за ним, и опять получается весело. Бежим к водовозной бочке. Поливая друг другу из кружки, умываемся. Тут же плещется Сенька.

— Ну, как поработали? — спрашивает он.

— Хорошо, — отвечаю я и, подмигнув, добавляю: — только Витька говорит, упряжка длинновата…

— Она и у тебя не короче вышла, — отшучивается приятель.

— А вы не горюйте, — смеется Сенька, — она к осени с каждым днем короче…