Мы сделаны из слов

Наверное, в ней и был смысл, в интонации, а не в вопросе. Потому что он – риторический. И без объяснений всё слишком ясно. Илья и не стал отвечать, на мгновенье снисходительно скривил угол рта, дёрнул бровью, поинтересовался сухо:

– Ещё что-то?

– Ага, – кивнула Дана с решительностью, хотя понятия не имела, что скажет через секунду.

Ну что-нибудь. Обязательно скажет. Потому как не получается молчать, рвётся наружу, выталкиваемое взрывной смесью из обиды, разочарования, злости, ревности и ещё кучи самых разных неопределяемых эмоций.

– Или нет, – она сделала вид, что передумала, кивнула с пониманием. – Не буду тебя задерживать. – Повела рукой в сторону машины. – Беги. – Отчеканила чётко и значимо: – Клиент не должен ждать.

И опять у него получилось сохранить невозмутимое выражение на лице.

– Хочешь меня задеть? – поинтересовался он холодно-равнодушно. – Не получится. – А после посмотрел в глаза и добавил с вызывающей прямотой: – Зарабатываю тем, что умею делать лучше всего.

А сам на что рассчитывал? Разве не задеть? Но Дана тоже умела сохранять лицо и создавать впечатление, что ей пофиг, что она вся такая непробиваемо-саркастичная.

– Лучше всего? Ну!

Илья наигранно сощурился.

– Сомневаешься? Хочешь удостовериться?

Господи, да что ж они творят? Словно глупые котята таскают каштаны из огня и раскалёнными перекидывают друг другу, норовя обжечь. Но ведь и сами обжигаются. И остановиться никак не получается.

– Не-е, – Дана качнула головой. – Я не аттестационная комиссия. Квалификацию не проверяю, разряды не присваиваю.

И самой плохо стало от собственной язвительности. Но не она же первая начала. А он… мило улыбнулся.

– Тогда… счастливо.

Махнул ручкой на прощанье и сразу резко развернулся, зашагал к машине, а Дане стало не по себе. Не от того, что уже случилось, от того, что может случиться сейчас. Они почти представились – приветственный поцелуй, нетерпеливое касание, – и даже дыхание перехватило.

Не желает она ничего подобного видеть! И отвернуться не получается. Словно тайком надеется: вот сейчас это произойдёт, у неё на глазах, и станет настолько больно и мерзко, что все ненужные чувства разом исчезнут.

Но женщина не стала дожидаться, когда Илья подойдёт, увидев, что он направился в её сторону, тоже сдвинулась, обогнула машину, устроилась в пассажирском кресле, уступив место водителя, а когда и он уселся, просто что-то сказала и принялась пристёгиваться.

И не противно, только до злости обидно. А вот больно – да, больно. И хочется перекинуть эту боль на другого. Потому что – невыносимо. Только вот – уехали они уже, а все остальные ничуть не виноваты, что у Даны всё наперекосяк, что её разрывает на части, и, кажется, действительно сейчас разорвёт. Вот прямо здесь, на краю университетского сквера, возле перехода.

Поскорей бы добраться до дома. Если бы только было возможно – переместиться мгновенно, но это из области фантастики, не выйдет, придётся обычным способом. Но в маршрутку лезть совсем не хочется, там люди, много людей, и пешком идти не хочется, потому что… да потому что тоже не то. А хочется забиться в укромный уголок, маленький и тесный, и самой стать маленькой, сжаться, натянуть капюшон до носа, чтобы ничего не видеть. И чтобы холодно было, а не тепло, и темно, и тихо. Обхватить себя руками и…

И ничего ведь не изменится. Всё, от чего желаешь избавиться, не снаружи, а внутри. Самое действенное в таком случае – вывернуть и вытряхнуть, а с собой-то этого не получится. И даже не плачется. Ну что за подлость?

Всё-таки она добралась до дома, но отпирая двери квартиры ясно осознала, что точно не помнит, как. Надо думать, доехала. Или думать как раз не надо, лучше… лучше поинтересоваться у вовремя подвернувшейся под руку Риты:

– Можешь узнать у своего Серёжи Пашин телефончик?

Та уставилась поражённо, даже переспросила, запнувшись на первой букве:

– П-пашин?

– Угу, – невозмутимо подтвердила Дана, тогда и подруга очухалась, убрала с лица дурацкое выражение крайнего изумления, но ещё раз уточнила:

– Ты уверена?

– Абсолютно. Можешь больше не переспрашивать.

Переспрашивать Рита и не стала, зато заключила, даже не пытаясь понадёжнее спрятать иронию:

– Долго же ты решала.

– Ну, ты же знаешь, – с вызовом вскинулась Дана. – Не люблю непродуманных поступков.

Подруга хмыкнула, по-прежнему иронично, к тому же ещё и снисходительно. Но Дане плевать, что она там про себя считает.

– Так узнаешь?

– Ну если тебя действительно надо, – многозначительно протянула Рита, – тогда конечно.

– Надо, да. Очень.

Рябинина сделала вид, что нашаривает по карманам телефон.

– Прямо сейчас узнавать? Или до завтра подождёт?

И давно она такой занудой стала?

– Подождёт.

Дана решительной твёрдой походкой направилась в сторону ванной.

– Да-ан! – раздалось за спиной, почти умоляющее, и пришлось оглянуться.

– А?

– Всё нормально?

– Да!

Теперь уже нормально. Вполне. Перспективы ясны и реалистичны: Рита узнаёт телефон, Дана звонит Паше и говорит, что не прочь встретиться. Без всяких там двойных свиданий – только он и она.

12