Мы сделаны из слов

Илья вытянул мобильник из кармана брюк, взвесил в ладони. Номер он не знает, но это не проблема. Можно связаться с Серёгой, тот спросит у своей девушки. Они ведь подруги, ещё и живут в одной квартире, и нет причин скрывать. И тогда можно будет позвонить и, когда она спросит, что ему нужно, сказать: «Ничего не нужно. А возвращаться тем более не нужно. Ни в коем случае. Просто говори. Хоть что-нибудь говори. Можно даже о том, что я вёл себя по-свински и не заслуживаю. Ничего не заслуживаю». Главное, чтобы можно было слушать. Не вдаваясь в смыслы. Просто – голос.

Серёга не отзывался, гудки тянулись, долгие, нудные, тупые, сначала раздражали, а потом… потом всё объяснили. Ответа не будет, потому что – не надо.

Илья сбросил вызов. Всё. Минута нытья закончена. Пожалел себя, и хватит. Но Серёга почти сразу перезвонил сам.

– Илюх, ты чего хотел?

– Не, ничего. Просто номер перепутал. И не сразу сообразил.

– А! Ну ладно тогда.

Да, ладно. Он уже и сам понял, что бесполезно, что его фантазии – бред. Она бы и разговаривать с ним не стала, послала бы сразу. Так же как он выпер её из квартиры.

Как там народная мудрость гласит? Что ни делается, всё к лучшему. Так, может, то, что не делается, тоже к лучшему? И не стоит рыпаться и менять уже давно сложившееся, утяжелять отношения. Не те, что между, а своё отношение к чему-то. Раньше же получалось. И что вдруг случилось? Неужели для него так важны мнение и чувства какой-то малознакомой девочки? Просто эти трое за сегодня ему весь мозг вынесли, вот он и психанул. Наверное.

Илья швырнул мобильник на диван, поднялся сам, поднял валяющийся на полу табурет, поставил, как полагается, выпрямился и едва не вздрогнул.

В дверном проёме стояла сестрёнка, смотрела огромными перепуганными глазами. А он даже не заметил, когда она пришла.

– Люб, ты чего?

– Ничего, – чуть слышно прошептала та и шмыгнула носом.

– Люб, ну. Ты что, реветь собралась? Из-за чего? Из-за меня? Так мы же не первый раз ругаемся. И ничего.

Сестра опять шмыгнула носом, сглотнула.

– Просто я подумала, что ты уйдёшь.

– Куда?

– Никуда, – пробормотала Люба, насупившись и тут же выдала скороговоркой: – Просто уйдёшь. Насовсем. Или велишь, чтобы я уматывала.

Она его добить решила?

– Не говори ерунды. Неужели ты считаешь, что я и правда могу?

– Не знаю. Но я подумала.

– Блин, Люб. – Илья опять понятия не имел, что сказать. А может, ничего и не требовалось? И самым подходящим было просто предложить: – Давай лучше пожрём. А? У нас есть что-нибудь?

Сестра оживилась.

– Я сейчас сделаю.

Она ввалилась на кухню, захлопала дверями шкафов и холодильника, загремела посудой, и от этого грохота реальность и правда стала восприниматься гораздо проще и легче.

– Только такое, чтобы побыстрее, – заказал Илья и поинтересовался: – Тебе помочь?

Люба на ходу отмахнулась.

– Не, я сама! Ты пельмени будешь? Я пожарю.

– Я всё буду, – крикнул он, шагая по направлению к ванной и на ходу стягивая с себя свитшот, провонявший приторно-сладким и до отвращения стойким синтетическим ароматом клубники.

Какого чёрта Лиля с ним делала?

20

Ну реально, хватит страдать без повода. Подумаешь – влюбилась! Словно такого раньше не было, чтобы безответно, чтобы с ясным пониманием – всё равно ничего не получится. Да каждая через такое проходит и не раз. Без летального исхода, если уж совсем мозги не в раскоряку.

Дана тоже переживёт. Даже так: заставит себя пережить, и чем быстрее, тем лучше. Потому что – утомило уже. Потому что – да пошёл он. Был бы ещё кто, а то…

Дана поморщилась, вздохнула, и как только оказалась дома, как только увидела Риту, сразу напомнила с праведным негодованием:

– Между прочим, ты мне обещала узнать номер Пашиного телефона.

– Ой, – пискнула та, нервно дёрнулась в одну сторону, в другую, словно надеялась сбежать, поняла, что не получится и забормотала с поддельным раскаянием: – Я совсем забыла. Из головы вылетело.

Врала. Рассчитывала, что это у Даны случилось временное помутнение, что та сама забудет. А она очень даже помнит.

– И?

– Я завтра. Обязательно, – пообещала Рита с очень честным выражением на лице.

Ну да. За ночь Дана перебесится, успокоится, передумает.

Как бы ни так!

– А сейчас совсем не получится?

– Сейчас? – Рита замялась. – Ну, можно, конечно.

Только вот при Дане звонить она не стала, смылась в комнату и долго не появлялась. Не иначе проводила со своим Серёженькой стратегическое совещание на тему: «Что делать? Похоже подруга опять или головой ударилась, или её бешеная собака покусала».

Да ничего такого с Даной не случилось. Но действительно же надо что-то делать, избавляться от странной одержимости. Любовь должна радость приносить, удовольствие. Страдания, конечно, тоже допускаются, но ведь не настолько, что кроме них ничего нет и всё впустую. Страдать можно, когда со смыслом, с перспективой, а тут – ни того, ни другого. Просто больно. Почти постоянно.

Рита выплыла из комнаты, доложилась со всей серьёзностью:

– Он чуть позже сообщением сбросит.

– Позже – это когда?