Мы служили на флоте

Но вернемся к дате, указанной в самом начале повествования. 4 мая 1984 года в 14.00 призывник, Анатолий Пашко, подстриженный под Котовского (для молодежи не слышавшей про знаменитого героя гражданской войны – подстриженный на лысо), при чем во время стрижки одна шальная и не совсем трезвая голова, на полном серьезе предлагала для надежности побрить мою бедную голову дедовской опасной бритвой и дополнительно смазать её бараньим жиром, шатающейся походкой, с тяжелой и не совсем соображающий, что происходит головой, – пересек порог Барановичского военного комиссариата, называемого в народе военкомат. И тем более я не догадывался, какую «подлянку» приготовила мне судьба.

Пересек, мягко сказано, так как на самом деле в военкомат я влетел пулей, спиной вперед; а шатающей и пьяной походкой в окружении друзей, соседей и не совсем трезвых и адекватных многочисленных родственников, под залихватскую трель баяна, я двигался от дома через весь город в направлении военкомата. Перед металлическими створчатыми дверями военкомата вся это радостная и возбужденная толпа остановилась и вспомнила, что призывнику необходимо обязательно налить на посошок. Кто ж в Армии ему нальет? Никто и не догадывался, что ворота военкомата оборудованы секретными и скрытыми камерами наружными наблюдениями. Только этим можно объяснить дальнейшее. И вот, когда я стоял спиной к воротам и открыл рот, чтобы принять сто грамм на посошок, (дальнейшее все со слов моей сестры), внезапно открылась дверь, из-за неё молнией вылетела рука в камуфлированной военной форме. Какая-то невиданная сила оторвала меня от земли, и я ласточкой, только спиной вперед влетел во двор военкомата. Все это произошло настолько быстро, что никто и не понял, что произошло. Единственная, моя сестренка Аленка, успела произнести: «Гады…», расстроившись, что не дали по-человечески проститься. Как она ошибалась. Не успеют пройти и сутки, как она снова будет меня лицезреть.

Мой полет был не долгим, зато возвращение на землю было довольно чувствительным. Со стаканом в руке я приземлился на пятую точку уже на территории военкома. А вслед за этим, в мою дезориентированную голову, словно локомотивный состав на полном ходу врезался вещмешок, заботливо переброшенный, вслед за мною каким–то богатырем из родственников. А так как в нем были не только мыльно-рыльные принадлежности, но и минимум трехсуточный неприкосновенный запас продовольствия – нокаут был полнейший. Сознание покинуло меня надолго. По всей видимости, мой мозг отказался воспринимать все происходящее и решил воспарить над бренным телом или лечь рядом с ним и немного отдохнуть. Вырубился я конкретно. Дальше, под дружный хохот призывников, с крепко зажатым стаканом в руке, сотрудники военкомата внесли меня в помещенье, где находились десятка три-четыре моих будущих собратьев по оружию. Когда мое сознание соизволило вернуться обратно, то первое что я увидел, это склоненное надо мной лицо мужчины в белом халате, который в очередной раз, тыкал мне в нос пузырек с какой-то гадостью, а стакан по-прежнему был у меня в руке.

А этот проклятущий стакан я подарил на память медику в надежде, что он мне минимум года два как не понадобится. И опять я ошибался как в отношении двух лет, так и этого проклятущего стакана.

Здесь нужно сделать паузу и объясниться, а то у читателя может сложиться впечатление, что автор – конченный алкаш. Все случившееся со мной можно объяснить, процитировав русского юмориста Михаила Задорнова: «Иностранцам никогда не понять, почему русские дочь замуж выдают в слезах, а сына провожают на войну с песнями и плясками». Я уходил не на войну, но гуляли по-настоящему: с размахом, аж четверо суток, а точнее «гудели». Дело в том, что совместно со мной повестку о призыве на 4 мая 1984 года получил мой двоюродный брат, проживающий в деревне Домашевичи, находящейся в каких-то 10 км по железке от г.Барановичей в сторону г.Лиды. В связи с этим событием родня приняла соломоново решение: достойно проводить каждого представителя рода, 1 и 2 мая гуляем в деревне у брата, а 3-4 мая у моих родителей в городе. Благо все этому способствовало. В советское время 1 и 2 мая – был и сейчас есть, только немного укороченный, великий праздник Труда. А кто в праздник работает? Не страшно, что 3 и 4 мая рабочий день, руководители всех рангов всегда отпускали работников проводить в Армию будущих героев.