Мы спасаем попаданцев

— Кончай передо мной свои монархические лозунги толкать, они только на неокрепший мозг молодежи действуют! А я уже жизнь повидал, пороха понюхал и кое в чем разбираюсь. Ты пойми, Разин, история не знает ошибок, она проходит свой путь, адаптируется, развивается. Так и наша страна, проживает свою уникальную жизнь. Да, я уверен, что Россия совершит еще много ошибок, как ты их называешь, возможно, она не раз упадет, но и не раз подымится с колен. Такова ее судьба, таков ее путь! И не тебе судить ее и тем более менять ее прошлое! — Шеф разжал хватку на покрасневшем лице попаданца, и тот закашлялся. — И да, ты мне все равно все расскажешь, поверь, я умею быть убедительным.

Глаза Громова недобро блеснули, будто холодные кусочки льда. В этот момент шеф в своем кожаном френче, фуражке и штанах галифе стал очень похож на советского чекиста, одного из тех, что пытали в застенках НКВД предателей родины в кавычках и без оных. И, видимо, эта же мысль коснулась сознания побелевшего как альбинос Разина, его глаза наполнились тревогой, и он прошептал:

— Ничего ты не узнаешь, чекист!

В следующую секунду попаданец щелкнул зубами, сжал челюсть, отчего что-то внутри хрустнуло, и глаза его закатились. Громов постарался разжать сомкнутые зубы Разина, но было уже поздно, тот затрясся в конвульсии, и изо рта его потекла пена.

— Горький миндаль, — пробормотал шеф, склонившись над трупом. — Как старо… Да… эти «белые» действительно верны традициям. — И Громов со всего маху ударил кулаком в пол.

— Запах миндаля? — не понял Денис.

— Для некоторых так пахнет цианистый калий, — разъяснила Юля. — Для других же он вообще ничем не пахнет — физиология.

— А-а, — протянул Денис. Хотя припомнить, как пахнет, этот чертов горький миндаль он хоть убей не мог.

— Убираемся отсюда, — прорычал шеф. Он не повернулся и ни на кого не посмотрел, а лишь схватил мертвого Разина за ворот и нажал на кнопку переместителя.

Яркая белая вспышка, сопровождающаяся выбросом электрических разрядов, и Громов с телом попаданца исчезли из этого временного континуума.

— Да, дела, — пробурчал Игорек. — Никогда за все время не видел Костю таким злым.

— Не удивительно, — хмыкнула Юля. — Ведь, похоже, нас кто-то предал.

— Но как он об этом догадался? — опешил Денис. — Я скорее склонен считать, что какая-то машина времени или что-то подобное все-таки существует, и эти из «Белого террора» ее заполучили…

— Нет, Денис, — перебила Юля. — Мат. часть по теории разрывов материи, которую я тебе давала, читать надо было внимательнее, а не просто просматривать, тогда глядишь в чем-то и начал бы разбираться. Пойми, что Сатановский, что Разин, оба попали не в самые желаемые для них моменты, но, безусловно, близкие. Разин вообще сегодня утром здесь очутился, а Сатановский более десяти лет в прошлом провел, но так ничего и не добился, нужного момента не подвернулось, хотя он и действовал весьма странными методами, а мог ведь начать вырезать сначала временное правительство, а затем и будущих большевиков.

— К чему ты клонишь? — не понял Денис.

— А ты сам не врубаешься? — усмехнулась «ежик». — Гораздо удобнее было бы спасти царскую семью еще перед тем, как они попали в руки революционеров или же… Да, блин, — Юля закатила глаза и всплеснула руками, будто объясняя что-то непонятливому ребенку, — существует куча более удобных эпизодов истории, куда эти монархисты могли попасть, чтобы не допустить революцию и тем более спасти царскую семью, чем в день ее расстрела. Из этого следует, что им не под силу выбирать узкие временные промежутки! От этого надо плясать, от этого!

— И? — Денис с надеждой взглянул на Юлю, понимая, что та ступила на правильную дорожку.

— Да не знаю я! — «Ежик» опустила голову. — Чувствую, что именно здесь что-то кроется, но что, понять не могу, а вот шеф сразу понял! Понял, как это возможно, и что без помощи кого-то из бюро это провернуть не под силу.

— Моника! — вдруг прорычал Игорек.

Денис и Юля разом взглянули на молчавшего доселе здоровяка.

— Ну у них же в их дырявой Европе точно такое же бюро, как и у нас, так что предательство или целенаправленная атака на прошлое нашей родины может исходить и с той стороны.

Денис с Юлей переглянулись.

— Чисто теоретически это возможно, — пожала плечами девушка. — К тому же, до недавнего времени, мы вообще не знали об их существовании. Только вот зачем им восстанавливать нашу монархию, когда в прошлом именно Запад приложил руку к ее свержению?

— Ну, в прошлом они считали, что свержение монархии обессилит нашу страну и, вообще, возможно ее уничтожит, — произнес Денис. — А вышло напротив. Коммунистический строй сделал страну только сильнее, мы расширили территории, дали по зубам Гитлеру и выиграли Вторую Мировую. Может быть, теперь Запад считает, что при монархическом режиме все было бы совсем иначе, и наша страна не устояла бы, ища спасения в пережитках прошлого.

— Чего толку гадать, как бы все было, — пожала плечами Юля. — Мы все равно этого не узнаем.

— Может быть, еще и узнаем, — недобро усмехнулся Денис, — если «Белый террор» добьется своей цели.