Мы справимся, каттен! (СИ)

Шумно сглотнув, я снова постаралась сделать шаг, дабы убежать от вида такой родной, но в то же время ужасающей подруги. Но опять я потерпела неудачу.

Рейчел хищно улыбнулась и сделала шаг ближе ко мне, который сопровождался ужасающим хрустом костей, который отбивал по ушным перепонкам.

— Ты должна была умереть! — гадко выплюнула она и улыбнулась ещё шире, а из её рта потекла чёрная, зловонная жидкость. — Не мучай его, убей себя и уйди достойно из этого мира, поняла?

Я хотела закричать, убежать, спрятаться, но тело было парализовано, а из уст никак не хотел вырываться жуткий крик, который так и требовал освобождения.

Подруга продолжала на меня смотреть, словно ожидая моего ответа. А я не могла ответить. Да и что она хотела услышать? Что я убью себя? Нет, я не смогу оставить Алекса, слишком люблю его, не смогу сделать ему больно.

— Сможешь! — словно прочитав мои мысли, крикнула Рейчел и сделала ещё один шаг ко мне, сопровождаемый отвратительными звуками. — Ты ему не нужна, понимаешь? Ты больна! Ты шизофреничка, которая страдает биполяркой, осознаешь это? Либо он тебя сдаст в психушку, либо ты сама себя убьёшь, выбирай! — и она испаряется так же, как и появилась.

Я падаю на колени и снова не в состоянии сделать глубокий вдох. Дышу так, будто пробежала несколько миль. Мне плохо: грудь горит, в голове пульсирует, руки дрожат, а сердце стучит с такой силой, что складывается ощущения, будто оно сейчас проломит грудную клетку.

Пока привожу в порядок дыхание и сердцебиение, прокручиваю в голове слова Рейчел.

«Чёрт! А ведь она права: тогда в Японии я должна была умереть, но чудом спаслась. А сейчас Алекс постоянно водит меня по врачам, которые только и твердят, что я душевнобольная, которой место в специализированном учреждении».

Поднимаюсь с колен и на дрожащих ногах иду в ванную. Я не мыслю, не обдумываю, а просто иду и точно знаю, что я буду там делать. Нет, меня не Рейчел убедила, я уже несколько дней осознаю то, что скоро моя жизнь изменится. Скоро я останусь одна, без моего любимого Александра. Я точно знаю, что он оставит меня, бросит в психиатрической больнице и забудет, как страшный сон.

«Как красиво ты пел о любви, Алекс. А ведь я-то действительно тебя люблю, любила и буду любить».

Оказавшись в ванной комнате, открываю навесной шкаф и вижу то, что мне поможет справиться с несправедливостью жизни — лезвия. Открываю упаковку и достаю одно, которое унесёт туда, где мне и место.

Слегка улыбаюсь и делаю первый надрез. Острая боль проходит по всему телу, но я не останавливаюсь и делаю второй на другой руке. Кровь льётся мощным потоком, а я улыбаюсь гораздо шире. Кожу слегка щиплет, а пульсация в запястьях становится всё слабее и слабее.

Чувствую, как мои ноги подкашиваются, и я падаю на пол, упираясь спиной о душевую кабину. В голове только проскальзывает мысль, что я очень удачно приземлилась.

В глазах мутнеет, а голова начинает кружиться так, что я не могу сфокусироваться на окружающих меня вещах. Слышу крик Алекса, но практически его не вижу, только очертания его силуэта.

«Как же я люблю тебя, Александр Нильсен, а ты… Хотел избавиться от меня, да? Но я не больная, понял? Я не псих!»

Как бы я хотела всё это сказать ему, но не в силах договорить даже признание в любви, ведь глаза закрываются, а дальше — долгожданное облегчение и радость, что план Алекса провалился.

***

— Так он меня сдал, — шепчу я, вырвавшись из цепких лап омерзительных воспоминаний.

— Простите? — переспрашивает мужчина, оторвавшись от своих записей.

— Александр, он сдал меня в психушку, — предательские слёзы выступают в уголках глаз, буквально обжигая.

В это мгновение дверь снова открывается, и в палату заходит милая женщина, в руках которой небольшой стакан воды. Она молча подходит ко мне и слегка приподнимает голову, помогая насладиться долгожданной, спасительной жидкостью.

Первый глоток, как первый вдох горного воздуха. Второй, как первый шаг по канатному мосту. Третий, как первый прыжок со скалы. Четвёртый, как первый сон в объятиях любимого человека. Пятый, как первое умиротворение в жизни.

Когда я выпила всё до последней капли, женщина тепло улыбается и, так же сохраняя тишину, удаляется из комнаты, снова оставляя нас с доктором Томпсоном вдвоём.

— Мисс Харрис, Вам легче? — поинтересовался мужчина, на что я только кивнула, не имея желания разговаривать. — Сюда Вы помещены не по просьбе мистера Нильсена, а по указанию докторов, которые спасли Вам жизнь, — он сказал это так спокойно, что захотелось ему поверить.

— А где Александр?

— Сегодня к Вам его пустят, но только после того, как я смогу убедиться в том, что Ваш организм справляется.

— С чем он должен справиться? — недоуменно интересуюсь я и пристально смотрю на доктора.

— С Вашим биполярным расстройством и последствиями попытки суицида, — мужчина снова тепло улыбается, и я окончательно успокаиваюсь.

— Так он не бросил меня, — шепчу я, не обращая должного внимания на слова врача. — Значит, Рейчел ошиблась, он любит меня и всегда любил.