«Мы — там и здесь» [Разговоры с российскими эмигрантами в Америке]

Боязнь задеть чьи-то национальные, расовые или религиозные чувства беспокоит не только рядовых сотрудников, но и начальство. Два раза в месяц на работе происходят общие собрания. Кроме сугубо профессиональных вопросов, обсуждается "психологический климат" в коллективе. "Климат" этот Людмила считает не только нормальным, но даже великолепным. Межнациональных споров она не слышала. Наоборот, сотрудники охотно рассказывают друг другу о своей стране. Люди расспрашивают, какие у кого национальные праздники, нравы, традиции. Женщины приносят на работу изделия своей национальной кухни.

"К нам, эмигрантам из России, начальство и коллеги относятся подчёркнуто уважительно, — говорит Людмила. — У американцев бытует представление: русские хорошо работают и мало требуют. Если возникает проект для срочного исполнения, его, как правило, поручают кому-нибудь из наших. Эти, дескать, не завалят. Стараемся…"

Людмила и работающие с ней новоприезжие из Петербурга и Москвы несколько раз уже удостаивались похвал за нетривиальные решения при создании новых образцов косметики. Вроде бы ничего мудрёного: в одном случае надо было добиться, чтобы лак для ногтей был более устойчивым, не откалывался. Американские коллеги пошли обычным путём: стали добавлять в ныне применяемый лак новые и новые полимеры. Русская сотрудница решила вопрос иначе. Она заменила прежний, склонный к растрескиванию полимер, другим веществом, которое не раскалывается по своей природе. Американцы удивились: у них логика совсем другая. Если при покрытии ногтей годами применялась вот эта нитроцеллюлоза, то ею надо пользоваться и впредь, добавляя при этом новые и новые ингредиенты. "В вас, русских, заложен какой-то революционный дух”, — пошутила тогда начальница.

Людмила комплимент приняла, но с сожалением отметила про себя, что добротное американское образование, тем не менее, не даёт выпускникам колледжа широкого представления об общих закономерностях строения веществ. "Они пытаются руководствоваться здравым смыслом, — шутит она. — Знают, если сунешь руку в электрическую розетку — ударит током, а как в розетку попадает ток — их не интересует." В лаборатории, однако, есть уважительное отношение к науке, к творчеству. Условия для исследователя созданы здесь во много раз лучшие, чем в России. Литературы справочной — навалом, всегда под рукой компьютер, который выдаёт необходимую информацию.

Моя собеседница не без гордости сообщила, что кое-какие из предложенных ею идей уже реализованы. В частности, готовится к выпуску новая косметика, рецепт которой составлен ею.

Я поинтересовался, не заметила ли моя землячка в жизни американской лаборатории чего-нибудь схожего по стилю с лабораторией российской. "Есть и такое, — улыбнулась Людмила. — Например, в нашей рабочей комнате я обнаружила ту же самую простейшую технику, с какой я имела дело в Ленинграде. Те же самые примитивные мешалки, такую же водяную баню с плиткой и вискозиметр для измерения вязкости. У нас всё это не менялось десятилетиями, скорее всего, из-за бедности. Американцы, как мне кажется, не обновляют лабораторную технику, полагая, очевидно, что главное — идеи сотрудников, а остальное приложится. Может быть, они и правы…".

Но случается, что российские химики сталкиваются в Нью-Йорке с ситуациями, похожими на советские. Каждые несколько месяцев в лабораторию "для общения с простым народом" прибывают гости, высшее начальство из Манхеттена. Сутью научных и технических проблем господа эти не интересуются. Задают сотрудникам лишь малозначащие вежливые вопросы, после чего, не дослушав ответа, покидают рабочее помещение с неизменно вежливыми улыбками. "Мне это напомнило визит товарища Брежнева в Московский Университет, — смеется Людмила. — К приезду высоких гостей мы убираем нашу комнату, моем мешалки, столы, убираем излишки сырья. В разгар подготовки к приёму начальства одна из русских сотрудниц в шутку предложила покрасить в зелёный цвет почерневшую за зиму траву перед нашим зданием. Американцы шутки не поняли. Посмотрели в окно и вполне серьёзно ответили: "Нет, пока не надо…".

Есть, однако, в российской и американской жизни моей собеседницы нечто общее. И на родине, и здесь, в эмиграции, она с неизменно радостным чувством спешит на работу. Особенно после воскресенья. Ей приятны встречи с коллегами, их рассказы о том, как они провели выходной. А главное, интересна сама работа, волнует, чем обернётся поиск, начатый на прошлой неделе. Такова её натура.

…Когда беседа наша с Людмилой заканчивалась, я вдруг обратил внимание на то, чего не замечал прежде: щёки и губы, брови и ресницы этой симпатичной женщины лишены косметических покровов. "Кажется, вы не успели сегодня прихорошиться?" — пошутил я. Грубоватая шутка моя её не смутила. "Я никогда в своей жизни не пользовалась косметикой, — последовал ответ. — Та химия, которой я занимаюсь уже много лет, для меня лишь наука, а не искусство”.

4. Голос, звучащий уже полстолетия