«Мы — там и здесь» [Разговоры с российскими эмигрантами в Америке]

В гостях у одной родственницы прозвучала случайно брошенная фраза: "Её муж — хирург”. В памяти Луизы слово "хирург" пробудило вдруг давнее, очень давнее воспоминание. Почти тридцать лет назад у неё, тогда ещё совсем молоденькой женщины, врачи обнаружили в груди какое-то уплотнение. Что за опухоль, никто сказать не мог, но медики решили — оперировать. Стали искать подходящего хирурга. Кто-то из знающих людей посоветовал Фёдора Ивановича, молодого, талантливого медика с умными, как говорили коллеги, руками. Фёдор Иванович "по блату” положил молодую даму в свою военную клинику и прооперировал её. Опухоль оказалась неопасной фиброаденомой. Врач и пациентка после той операции подружились, стали встречаться, ходили несколько раз в театр.

Но отношения их вскоре прервались: Фёдор Иванович был женат. И вот теперь, почти треть века спустя, Луиза вспомнила о давнем знакомце. Нашла в телефонной книге его фамилию, позвонила. Домашние сообщили, что доктор поскользнулся на улице и упал. Сейчас находится в больнице. Дали адрес.

"Я вспомнила о нём в последний день пребывания в Москве, — говорит Луиза. — Вечером предстояло идти во МХАТ, а днём я отправилась в госпиталь. Что повидала во МХАТе, уже не помню, а нашу встречу с Фёдором Ивановичем помню во всех подробностях. Он вышел на костылях, в больничной пижаме, но всё равно, я сразу увидела — Мужчина. Блестящие голубые глаза. Высокий, моложавый, полный жизненной энергии." Фёдор Иванович тоже мгновенно узнал бывшую пациентку. Вспомнил её имя, фамилию, диагноз давней болезни. Встреча взволновала обоих. Сумбурно, перескакивая с темы на тему, стали вспоминать, чем наполнены были минувшие годы. Он всё ещё оперирует, работы выше головы. Женился второй раз. Партбилет свой сдал ещё в 1972 году. Из страны никуда не выезжал. Во-первых, не выпускают, как бывшего военного, а во-вторых, денег нет. Зарплата месячная, если перевести на доллары, всего одна сотня….

Луиза в ответ стала вспоминать, в каких она странах успела побывать и куда ещё собирается поехать. Фёдор Иванович всплеснул руками, закричал: "Смотрите, эта маленькая женщина уже весь мир объехала!" Присутствующие медсестры и больные изумлённо закачали головами. "Американка" почувствовала себя героиней. В разгар той, взволновавшей их обоих, встречи Луиза предложила Фёдору Ивановичу приехать к ней погостить. Все расходы она готова взять на себя. Он не отказался. На прощанье обнялись.

Дальнейшие события разворачивались стремительно. По возвращению в Нью-Йорк она стала звонить ему, отправила вызов. Москвич получил американскую визу на три года. Потом почта доставила ему уже оплаченные самолётные билеты: Москва-Нью-Йорк и Нью-Йорк-Москва, а также денежный перевод. "Я после той московской встречи помолодела на тридцать лет, — смеется Луиза. — Давно не переживала ничего подобного. Двадцатого апреля поехала в аэропорт встречать его. Увидала — сердце ёкнуло. Не ошиблась: мужчина!" К приезду московского гостя деловитая ньюйоркская жительница во всех деталях разработала месячный план совместных прогулок, путешествий, составила список опер, балетов и концертов, которые предстояло посетить. Договорилась на работе об отпуске. В гостиной своей однокомнатной квартиры на диване приготовила постель для гостя. Я готовилась к его приезду, как к празднику, — признаётся Луиза. — Но не всё в том празднике меня порадовало…".

Первое разочарование настигло уже в аэропорту. Оказалось, что Фёдора встречала не только она, но и старый его приятель, перебравшийся недавно в Америку. Весь месяц, пока Фёдор гостил у неё, он чуть ли не ежедневно звонил приятелю, несколько раз ездил к нему на Брайтон. Луизу это раздражало. И вообще, месяц тот оказался для неё стрессовым, перенапряжённым. Нет, в каждодневном быту Фёдор оказался хорошим другом и даже джентльменом: распахивал перед ней двери, пропускал её вперёд, встречал у станции метро, чтобы взять тяжёлую сумку с продуктами. Мог приготовить завтрак и сервировать стол. Но одновременно российский гость выявлял повышенную независимость и даже упрямство. Не согласившись с хозяйкой, порой по пустякам, мог поднять голос, вступить в перепалку. Луиза за семнадцать лет жизни на западе уже забыла, что такое "русский мужик"! Ей напомнили. Фёдор хотел смотреть по телевизору не то, что нравилось ей. Настаивал на своём. Требовал, чтобы во время совместных прогулок по городу она переводила все надписи, кто что сказал, как что называется. Она соглашалась, преодолевая себя. Старалась не раздражать гостя, но это давалось с каждым днём всё трудней.

Луиза и в себе заметила накопившиеся за годы эмиграции перемены. Американское ПРАЙВЕСИ уже вросло в её российское естество. В частности, её утомляло само присутствие постороннего человека в квартире.